Интервью iSport.ua дал легендарный украинский хоккейный тренер Анатолий Богданов.

С легендарным украинским хоккейным тренером Анатолием Васильевичем Богдановым мы встретились в кафе возле Олимпийского стадиона перед футбольным матчем Объединенного турнира Динамо – Спартак. И надо сказать, что пожалели о месте встречи, ведь киевские болельщики, посетители кафе, постоянно узнавали Анатолия Васильевича, и наше интервью из-за этого прерывалось. Издержки популярности: главному тренеру киевского Сокола, бронзового призера чемпионата СССР 1985 года, приходилось отвечать на вопросы «Что с украинским хоккеем?», «Что с Соколом?», хотя последние годы ни к Соколу ни к украинскому хоккею Богданов прямого отношения уже не имеет. Мы понимали болельщиков, ведь Анатолий Васильевич – живая легенда украинского хоккея. До Богданова хоккей в Киеве существовал приблизительно так же, как регби, водное поло или современное пятиборье. Существовали команды, тренеры, школы, однако все это было делом нескольких сотен энтузиастов и никак не отражалось в общественном сознании широких масс. Киевские хоккеисты обычно пасли «задних», и никого это не волновало. Возглавив Сокол, Анатолий Васильевич буквально за год заразил хоккеем в Украине тысячи и тысячи людей. В не хоккейной столице, не хоккейной республики выросла команда, которая на равных играла с московскими командами, побеждала клубы, в составе которых каждый второй был чемпионом мира или Олимпийских игр. В скором времени в Соколе выросли и свои Олимпийские чемпионы, чемпионы мира и Европы. Киевские воспитанники становились чемпионами в составе взрослой, молодежной и юношеской сборных СССР в разные годы: Христич, Татаринов, Ширяев, Житник, Годынюк, Найда, Посметьев…

Сейчас времена в киевском Соколе идут значительно хуже, но в юбилей 50-летия столичной команды хочется вспомнить о славном времени клуба – 70-80-х годах ХХ века. А ведь тренерский талант Анатолия Богданова не ограничился только победами Сокола. Он становился чемпионом мира с молодежной сборной СССР в 1984 году, выводил национальную сборную Украины в Топ-дивизион чемпиона мира, пробивался с украинской дружиной на Олимпиаду 2002 года в Солт-Лейк-Сити. Но в первой части интервью мы остановились на создании Сокола образца 80-х годов, обыгрывавшего сильнейшие команды мира. На становлении Анатолия Васильевича, как тренера.

- Анатолий Васильевич, поклонникам хоккея хорошо известна ваша тренерская карьера. Но хочется больше узнать о ваших выступлениях на хоккейных площадках в бытность игрока.

- В Киев я приехал в 1972 году, проведя до этого четыре сезона в хоккейной команде родного Подольска, затем — четыре в Саратове. Получилось, как бы три олимпийских цикла — в Киеве я также отыграл четыре года.

В последнем сезоне в саратовском Кристалле я был лучшим бомбардиром и комсоргом команды. Естественно, руководству Кристалла не хотелось отпускать такого игрока (в то время контрактов профессионального хоккеиста не существовало) и поэтому возникли сложности с переходом в киевское Динамо. Половину сезона Федерация хоккея СССР не разрешала мне играть за киевский клуб (с 1973 года Сокол). Прошел с украинской командой предсезонные сборы в Черкассах и Запорожье, ведь столичный Дворец Спорта был в то время на ремонте. В связи с этим стартовые матчи чемпионата СССР киевляне проводили в Минске. Только после Нового года я получил разрешение выступать в составе Динамо. Но «нет худа без добра». За это время я смог сдать, имеющуюся, в связи с переводом из саратовского пединститута в киевский институт физкультуры, разницу в программах обучения, и уже на следующий 1973 год успешно выдержал государственные экзамены, причем все с оценкой «отлично». В этом же году Динамо решило, что для них обременительно иметь слишком большое количество команд в игровых видах спорта и хоккейная команда, поменяв имя на Сокол, стала профсоюзной, приобретя к тому же «шефов» из Киевского авиазавода. После окончания института пришло время «выполнить почетную обязанность гражданина СССР», то есть отслужить один год в армии. Несмотря на то, что хоккейная команда потеряла статус «динамовской», меня призвали во внутренние войска структуры МВД, располагавшиеся на Подоле. Уже на следующий день после призыва меня освободили и я провел несколько тренировок и пару матчей в составе Сокола, но затем было необходимо вернуться в воинскую часть «на недельку». Как оказалось — на месяц. Со мной вместе проходили службу футболисты киевского Динамо: Владимир Лозинский, Леонид Буряк и Сергей Каталимов. Правда, Буряк был с нами недолго – его привели и почти сразу увезли, так как он был игроком основы.

День Рождения и Новый год я праздновал в армии. Все по-настоящему: выдали военную форму, бегали марш-броски, на стрельбище выезжали, даже с дедовщиной столкнулся.

- Расскажите про то, когда Вы в первый раз оказались в Киеве?

- В 1968 году я перешел в саратовский Кристалл, и ледовый этап предсезонного сбора команда проводила в столице Украины — так произошло мое знакомство с Киевом и, можно сказать, что влюбился в него с первого взгляда.

- Почему затем все-таки выбрали киевское Динамо?

- О моем отношение к городу-красавцу Киеву я уже сказал, но также в моем решении о переходе в Динамо была и спортивная составляющая. Я понимал, что у клуба из столицы Украины больше шансов выйти в Высшую лигу, чем у клуба из Саратова. У меня была квартира в Саратове, но в те 2голодные» времена даже за колбасой нужно было ездить в Москву. К тому времени у меня уже была семья, в 1970-м году родилась дочь. Когда я, к огромному недовольству руководства, объявил о желании продолжить свою карьеру в Киеве, имел неосторожность сказать тренеру Кристалла, что хочу жить в приличном городе, где нормальные бытовые условия, что колбаса продается не только в Москве... В итоге тренер попросил журналиста Комсомольской правды написать про это, и вышла статья: «Комсорг команды продался за батон колбасы». У меня начались сложности, как я уже говорил, Федерация не разрешала мне играть полгода... Тем не менее,все сложилось удачно, да и роль Анатолия Николаевича Хорозова, многолетнего президента Федерации хоккея Украины в принятии этого, как оказалось, судьбоносного для меня решения как игрока, а позже и как тренера была огромной.

- Забрасывали шайбы в ворота киевского Динамо?

- Да (улыбается). Особенно запомнился случай, когда Кристалл приехал 1971-м году в Киев играть против Динамо. Киевляне, недавно покинувшие Высшую лигу, были полны намерений как можно быстрее в нее вернуться. Перед спаренными играми нас поселили на базу на Нивках. Администратор Динамо Петр Котляр нас встретил, рассказал, что в Гидропарке открылся ресторан «Колыба». Был декабрь, но очень теплый, даже Днепр не замерз. Надо добавить, что в Саратове в то время деньги платили хорошие, плюс премиальные, да и погулять саратовские ребята любили. А наш главный тренер как раз уехал в Москву по каким-то организационным вопросам. Народ гулял хорошо: шашлыки и к шашлыкам, как положено... А динамовцы ждут – «сейчас мы их тепленькими возьмем». Как пример, могу сказать, гуляли так широко, что сторож «Колыбы» не мог даже силой забрать свою собаку, получившую от хлопцев целую миску шашлыков. И, несмотря на то, что некоторых игроков приводили в чувство, окуная в Днепр, мы тогда дважды обыграли Динамо. Наша тройка, не участвующая в этом «празднике», забросила в 2-х матчах четыре шайбы из шести. Это, конечно, антипедагогический пример подготовки к матчам, но как говорится, из песни слов не выкинешь...

- С кем дружили в Соколе в бытность игроком?

- С Александром Сеукандом. Мы с ним в одно время пришли в команду, получили квартиры рядом, жили в одном номере во время сборов и игр.

- Сейчас общаетесь с Александром Юрьевичем?

- Нет. Есть вещи, после которых руки не подают. Больше мне не хотелось бы об этом говорить.

- О сборной Украины мы поговорим немного позднее в нашем интервью. А сейчас ответьте на вопрос: как Вы стали тренером киевлян?

- В середине сезона 1976-77 киевский Сокол возглавил Анатолий Александрович Егоров. Это тот самый знаменитый Егоров, под руководством которого сборная Польши в 1976-м году обыграла на чемпионате мира команду СССР, лишив ее звания Чемпионов Мира. Я был капитаном Сокола. Он видел меня в команде на месте играющего тренера, что было тогда модно в хоккее. У киевской команды были дружеские отношения с поляками. Мы поехали на предсезонный сбор в польский городок Новый Тарг, что под Краковом, городом-побратимом Киева. А на обратном пути на Брестской таможне у нас произошло ЧП: один из наших хоккеистов пытался провезти через границу, как сейчас говорят, коммерческое количество париков, за что был осужден. Это событие наложило негативный отпечаток, как на оставшуюся часть подготовки к сезону, так и на его начало — ведь на команду постоянно негативно действовал этот психологический груз. Анатолий Егоров переживал из-за этого очень сильно. Старт сезона сложился для нас не очень хорошо, да и жена его постоянно просила переехать домой в Москву, угрожая разводом. Он уехал, а меня оставили «пока поработать». Играли мы в то время на Льдинке. Спортивное руководство Украины пыталось пригласить известных тренеров, среди которых были Борис Майоров, Александр Прилепский и другие. Поговаривали, что даже Анатолий Тарасов, находившийся в то время вне хоккея, несмотря на свой «золотой» для тренера возраст (56 лет) также получил предложение возглавить команду. Но, ознакомившись с состоянием хоккейных дел, перспективой и, мягко говоря, небольшой заинтересованностью в развитии хоккея, покидали Киев. Вот так я и остался у руля киевской команды, которая на тот момент играла в Первой лиге. Несмотря на то, что мы к тому времени потеряли шанс пробиться в Высшую лигу, но стимул завершить чемпионат как можно лучше у нас был. В то время хоккеистов, имеющих звание «Мастер спорта СССР», было не так много, тем более играющих в первой группе классе «А». У нас в команде было несколько хоккеистов, играющих в «Динамо-Соколе» 5-6 лет, что давало право, заняв место не ниже шестого, в течение каждого из этих сезонов, получить заветное звание. Кроме почета, это добавляло десять рублей к зарплате. В итоге мы заняли шестое место, поднявшись с 11-го, когда я возглавил команду. Это, по-видимому, и предопределило, что следующий сезон я начал без приставки «исполняющий обязанности старшего тренера».

- В Польшу выезжали на сборы из-за лучших условий?

- Да, там были хорошие условия для тренировок, лучше питание. Сборы в Польше ввел еще до этого другой главный тренер Сокола Егоров, но только — Владимир Кузьмич. Их часто путают. Владимир Егоров – тренер тоже очень известный. Он был в тренерском штабе Аркадия Ивановича Чернышова, когда сборная СССР выиграла первые звания чемпионов мира в 1954-м и 1956-м годах, первое олимпийское золото в 1956-м году. До Сокола Владимир Кузьмич работал тренером в польском чемпионате, знал их условия, и поэтому предсезонная подготовка киевлян проходила под Краковом.

- После того, как вы стали главным тренером Сокола, кого пригласили помощником?

- Александра Фадеева (на фото), с которым мы играли в одной тройке в саратовском Кристалле, и одновременно получили приглашение выступать за Динамо. Но он принял приглашение другой украинской команды, из Запорожья. После выхода в Высшую лигу к нам присоединился еще один мой саратовский одноклубник Бронислав Самович – классный специалист по селекционной работе. Он многое сделал для команды, ведь в то время в чужом городе могли даже арестовать, если узнавали, что ты приехал за их хоккеистами. В то время в командах еще не было официальной должности тренер-селекционер.

- Бронислава Викторовича можно назвать первопроходцем в должности селекционера?

- Безусловно! У Бориса Кулагина в Спартаке в те годы был свой селекционер Борис Шагас, который впоследствии более 20-ти лет был на той же роли в «тихоновском» ЦСКА. Он и Самович дружили. По сути, эти два человека о советском хоккее знали все. Всех наших молодых хоккеистов привез Самович: Степанищев, Шундров, Ширяев, Шастин, Земченко, Земко, Менченков, Татаринов, Овчинников… Да раньше билет купить на поезд, самолет или место в гостинице выбить практически невозможно было. Самович и в этом плане был незаменим.

В те годы хоккей «произрастал» из Москвы — в столичных клубах выступали все лучшие игроки советского союза. Те из них, кого освобождали из московских клубов, как правило, легко находили работу в провинциальных клубах, то есть доигрывали свою карьеру. С первых дней работы наш тренерский штаб принял для себя принципиальное решение — в услугах таких хоккеистов мы не нуждаемся. Поскольку из киевских воспитанников, к сожалению, в основном составе команды играл лишь Юрий Павлов, мы были вынуждены обратить наше внимание на молодых, неизвестных широкой публике и специалистам, хоккеистов из Сибири, Урала, Усть-Каменогорска, желающих совершенствоваться в хоккее, «голодных» к успеху. Они знали, что в Соколе им будут доверять, предоставят возможность проявить себя, понимали, что для этого необходимо много и тяжело работать. И это привлекало ребят и иногда нам даже удавалось выиграть битву за хоккеиста у московских клубов. Так, например, Евгений Шастин из Омска, игравший в молодежной сборной СССР в тройке с Владимиром Крутовым и Игорем Ларионовым, получив приглашение московского Динамо, выбрал все-таки Сокол.

- А Николай Нариманов?

- Коля перед переходом к нам уже играл Высшей лиге в основном составе свердловского Автомобилиста и хотя уже был достаточно известным у хоккейных специалистов, так как играл в молодежной сборной СССР 1958-го года рождения, выигравшей звание чемпионов мира в Канаде, в составе которой выступали Вячеслав Фетисов, Сергей Макаров, Алексей Касатонов, Александр Кожевников и другие известные в будущем звезды, в силу каких-то причин не был избалован вниманием московских клубов. Нам же он приглянулся — и мы не ошиблись в своем выборе. Хотя его не рвали на части, как например, Александра Семака 1966-го года рождения после чемпионата мира 1985 года, где я был тренером молодежной сборной СССР. В аэропорту представители ЦСКА и Динамо встречали «молодежку», и сразу по прилету Семаку было присвоено звание лейтенанта КГБ. По традиции, желавшие играть в национальной сборной СССР игроки из провинциальных клубов, приглашались в ЦСКА и Динамо, затем была «очередь» Крыльев Советов и Спартака, а потом уже шли Сокол и другие. Но уже с середины 80-десятых, Сокол комплектовался своими воспитанниками.

- Вы стали тренером в 29 лет. Были из-за этого сложности с бывшими партнерами по команде?

- Удивительно, но нет. Они меня продолжали называть по имени, без отчества. Всем было интересно, как доиграем вторую половину сезона-1976/77, и что из этого получится. После завершения сезона, когда меня утвердили на должность главного тренера, я много консультировался в московском институте физкультуры на кафедре хоккея. Мы с Александром Фадеевым составили жесткие тренировочные программы сборов, и вот тогда начались сложности. В команде было много «доживающих» в хоккее, да и дисциплину надо было подтягивать. Это была работа. Как говорил Василий Иванович Чапаев: «За столом мы друзья, а в бою я твой командир». Многим пришлось уйти.

- Вспомните, как Сокол вернулся в Высшую лигу в 1978 году?

- Решающие два матча мы играли в Уфе, и нам надо было выиграть одну игру, что мы и сделали. Должен отметить, что Салават Юлаев к этому моменту досрочно занял первое место, обеспечив себе путевку в Высшую лигу на следующий сезон. Будем откровенны, нам еще повезло, что где-то в середине чемпионата стало известно, что ленинградский СКА вылетает в Первую лигу, и Федерация приняла решение увеличить численность команд в Высшей лиге с десяти до двенадцати. Так, заняв второе место, мы пробились в лигу сильнейших.

- Интересно, что одним из соперников в 1978 году за выход в Высшую лигу была команда Бинокор из экзотического для хоккея Ташкента. Узбекская команда заняла четвертое место, отстав от Сокола на 9 очков.

- Ташкентская команда играла неплохо, так как хоккеисты там были в основном из Новосибирска, Челябинска и Усть-Каменогорска. Очень необычно было, когда после игр в Новосибирске, где температура была уже 20-ть градусов мороза, Сокол прилетал в Ташкент, где столбик термометра показывал "+20»! Все было необычно — узбекский рынок, дыни, огромные горы-терриконы белого лука, чайханы. Когда сезоном ранее прилетал в Ташкент, как игрок Сокола, жили Бог знает где, а уже в следующем году нас поселили в отеле, в центре Ташкента, где уже в то время были кондиционеры.

- В сезоне-1978/79 Сокол спустя восемь лет вернулся в высшую лигу. У Вас, как у главного тренера, не было мандража, что команда не удержит таких звезд, как Харламов, Мальцев, Михайлов и других?

- Знаете, не было. Да, это правда. Возможно, это по молодости лет, но не боялся ни высоких начальников, ни соперников, а, может, потому, что и терять-то мне было нечего, да и не «наигрался» я, тянуло на лед.

В Первой лиге мы со всеми играли в активный, атакующий хоккей. В таком же ключе мы попробовали играть и в Высшей лиге. Но нам сразу же дали по «соплям», и мы начали перестраиваться – больше играть от обороны. А нужно отметить, что тогда хоккей был, я бы сказал, романтический, и состав который пробился в Высшую лигу, не хотелось менять. Мы слабо усилились перед сезоном. Наверное, только Сергей Горбушин был серьезным приобретением, который затем долго верой и правдой служил Соколу. Был ли у игроков мандраж перед звездами мирового хоккея? Я не знаю. В те годы мы были одной страной, но нас считали хоккейной провинцией, не очень любили в Москве, иногда старались прижать. Возможно, это не очень педагогично, но мы старались настроить ребят на то, что мы заставим их считаться с нами. Мы обыграли ЦСКА в решающем для нас матче сезона. Это вообще был очень интересный поединок. Если бы мы выигрывали его, то оставались бы в Высшей лиге без переигровок, опережая свердловский Автомобилист. ЦСКА приехал в Киев уже в ранге чемпионов СССР, без Виктора Тихонова. Его заменял Юрий Моисеев. Но как оказалось, это было еще хуже. До нас доходили слухи, что Тихонов дал указание отдохнуть вратарю Владиславу Третьяку перед чемпионатом мира, и что, возможно, не будет других лидеров армейцев. Но играли все: Третьяк, Михайлов, Харламов…. Мы проигрывали, по-моему, 4:6, и игра так спокойно катилась к финальному свистку, но проявили характер и сравняли счет. Идут последние минуты матча, мы играем в меньшинстве и, кажется, что вот-вот они нас дожмут. Но тут Геннадий Цыганков делает передачу по синей линии, Сергей Давыдов перехватывает шайбу, убегает и забивает Третьяку в девятку! 7:6! К счастью, и время закончилось. Ну а потом у Сокола уже никогда не стоял вопрос о вылете из Высшей лиги.

- Были тогда драки во время игр?

- Тогда не принято было драки освещать. Это сейчас игроки подрались, все журналисты — «Класс!». Помню один момент, когда мы играли перед Новым годом со Спартаком и ЦСКА вначале в Киеве, а затем с ними же в Москве. Тогда Анатолий Тарасов вместе с Анатолием Фирсовым проводили в Киеве детский турнир на приз Золотой шайбы, и попросил в день игры Сокола со Спартаком меня с нападающим Анатолием Деминым провести тренировку для детей. После тренировки Тарасов предсказал, что мы обыграем москвичей, так как главный тренер Спартака Борис Кулагин отказался дать своих игроков для детских занятий. И точно, мы обыграли Спартак, затем ЦСКА, и поехали играть с ними же в Москву. В поединке с армейцами игра шла в одну-две шайбы. По окончании матча Саша Менченков сцепился с Вячеславом Фетисовым и Алексеем Касатоновым. Они налетели, два здоровенных таких «быка», на Менченкова, но Саша был неуступчивым и дал отпор. Но он был один. А наши голуби стоят и смотрят. После этого поговорили мы в раздевалке...

- Со слов киевских хоккеистов, игравших в том поединке, к моменту драки уже прозвучала финальная сирена, и команды выехали на приветствие. Наши игроки просто оказались отрезаны армейцами от драки.

- Да нет, это было, когда команды выходили с площадки. В любом случае игроки обязаны защищать друг друга, несмотря на никакие авторитеты. Именно так, в том числе, формируется образ команды-бойца. Думаю, этот послеигровой разговор имел положительные последствия, в дальнейшем подобное не повторялось.

- Много домыслов ходит про уход из команды в 1979 году любимца киевской публики, лидера атак – Владимира Бабашова. Как это было?

- Володя был игроком негабаритным, но компенсировал это быстротой и мужеством. Для меня стало приятным сюрпризом, что он в сезоне-78/79 в Высшей лиге забросил 21 шайбу. Бабашов был игрок с юмором. После завершения сезона шутил: «Ну, что, теперь я опытный игрок, хватить носиться, как угорелый, буду «головой» играть». Они с Юрием Шундровым оба родом из Пензы и после тренировок устраивали соревнования. Шундров закрывал ловушкой глаза и говорил: «Давай, бей Володя!», и Бабашов ему забросить не мог, настолько был предсказуем, проблема с игровым мышлением… Возможно.

А потом Сокол был на сборе в Берегово в Карпатах, и ребята играли в футбол. Я никогда не любил игры в футбол на тренировках, так как это травматичный вид спорта, особенно для хоккеистов. Сила и желание у игроков есть, а техника подводит. Лучше играть в гандбол или баскетбол. Бабашов поскользнулся на траве во время футбольного матча, потянул ахилл, и потом долго восстанавливался, никак не мог войти в форму. Затем Володю попросил у нас Ижевск, и мы его отдали. Нормально расстались, после этого общались без проблем. То есть шел естественный процесс: игроки получают травмы, стареют, сбавляют в работе, на их место приходят другие хоккеисты…

- Как Вы относились к трюку Бабашова, когда он брал шайбу на крюк клюшки и, не опуская ее на лед, катался с ней по площадке?

- Да, ради Бога! Хорошо.

- Валерий Васильевич Лобановский, с которым Вас часто сравнивают, не поощрял такие трюки, требуя надежности от футболистов. Для Вас была важна, прежде всего, игровая дисциплина или давали хоккеистам импровизировать?

- На трюк Бабашова смотрели, как на юмор, так как еще толком никто не знал – можно так делать по правилам или нельзя. У того же Шундрова был фирменный трюк, когда он ловил шайбу в ловушку, и чтобы не было вбрасывания в нашей зоне подбрасывал ее и щитком по-футбольному выбивал. Один из ведущих наших судей Юрий Карандин дал ему за это две минуты. Спрашиваю: «За что две минуты?». «Он бьет ногой». «Ну и что, что он бьет ногой? Он же не человека бьет, а по шайбе. В правилах же нет наказания за это». Карандин со мной так и не согласился, нам пришлось играть в меньшинстве.

Игровая дисциплина в команде была строгая, но место для импровизации всегда оставалось, главное — не во вред игре. Нашим игровым кредо было быстрое начало атак продольными передачами, как говорят в североамериканском хоккее – «север-юг», а не поперек, и каждый вход в зону соперника должен был заканчиваться атакой ворот «с ходу», с обязательным движением игрока без шайбы на помеху вратарю или на добивание. На тренерском совете в Москве тот же Карандин как-то сказал, что у нас есть команда, которая играет в канадском стиле: «Это – Сокол, игроки всегда нацелены на броски, на ворота», да и не он один так считал, правда, не всем это нравилось.

- А вы сами считаете, что у Сокола был северо-американский стиль игры?

- Трудно сказать. В те годы мало было информации из-за океана, смотрели немного канадцев только по телевизору. Единственное, что с 1979 года я стал работать тренером во второй сборной СССР, и мы часто ездили в Северную Америку, играли против разных американских команд. Мы строили в Киеве молодую команду, с жесткими тренировками – бегали кроссы по двадцать километров на летней подготовке. Сейчас такое даже представить тяжело, чтобы давать такие нагрузки хоккеистам (смеется). Вот примерный рабочий день на предсезонных сборах в Черкассах на берегу Каневского водохранилища. Утро начиналось с 8-километровой пробежки за 40 минут, затем на песчаном берегу выполнялся комплекс специально-развивающих упражнений, включающий в себя прыжки, отжимания, упражнения для мышц брюшного пресса. В дневной тренировке, на песке, в занятии по развитию скоростно-силовых качеств, спланированном в хоккейном игровом режиме, 1 минута работа — 2 минуты пауза, в течение времени 3-х хоккейных периодов. Уделяли большое внимание прыжковым упражнениям, развитию силовых способностей, перенося на руках партнеров, мешки с песком. Вначале это упражнение делали с блинами от штанги, но они жестче, а мешок с песком «плывет» и его тяжелее нести.

В середине 80-десятых мы стали играть в 4 пятерки и соответственно в предсезонной подготовке тренировочный режим планировался исходя из этого. То есть, 40 секунд более интенсивная работа и 2 минуты пауза.

- Как выдерживали такие нагрузки хоккеисты? Не падали в обморок?

- Нет, ведь у нас был хороший доктор команды Владимир Павлович Леман, который очень хорошо контролировал функциональное состояние хоккеистов. Уже в то время в нашем распоряжении были датчики, показывающие пульсовые показатели игрока в нагрузке и в паузе отдыха. Такая возможность у нас появилась благодаря нашим финским коллегам из команды Ильвес, из города-побратима Киева, Тампере. Да, был случай, когда в моче одного игрока обнаружили фрагменты крови, появившиеся в результате разрыва мелких кровеносных сосудов. Все нормализовалось через пару дней отдыха. Этот случай, я считаю, показывает, что наш доктор постоянно контролировал состояния здоровья хоккеистов. Интенсивные тренировки не только помогали нам поддерживать высокий темп в отдельных матчах, но и давали возможность не терять кондиции в течение сезона. А спортивное долголетие, например, Юрия Шундрова и Валерия Ширяева, игравших на уровне национальной команды Украины в возрасте 40 и более лет, думаю во многом базировалось на такой тренировочной работе.

- В команде строго наказывали за нарушения режима?

- Как и во всех профессиональных командах того времени и сейчас, существовала система наказаний-штрафов, но у нас работала и система материальных поощрений.

- В хоккейных кругах ходит юмористическая история, что после того, как один из игроков нарушил режим, вы сказали: «Приехали голые-босые. Вас обули-одели, а Вы так себя ведете». Игрок в ответ ответил: «Почему голые приехали? Я в шубе был!»

- (Смеется). Что касается сказанного с моей стороны, то это, конечно же, была метафора. Ну, а суровая правда тех времен была такова, что даже в профессиональной команде попросту не хватало не только качественного спортивного инвентаря, но и даже мало-мальски подходящего. Экипировка современных команд нам не могла присниться даже в самых радужных снах. И действительно, порой приходилось нашему администратору Василию Митрофановичу Фадееву проявлять чудеса изворотливости, чтобы одеть и обуть хоккеистов. Однажды, на послесезонном сборе в Гантиади мне пришлось одалживать свои кроссовки только прибывшему в команду Андрею Земко, его кеды просто развалились.

- Вспомните забавный случай из жизни Сокола?

- Помню, когда Сергей Земченко сел за пианино и сыграл. Все были удивленны, что, оказывается, хоккеисты могут еще играть на пианино? (смеется)

В интервью использованы фото из личного архива Анатолия Богданова.

Продолжение следует…

Сергей Гапшенко, Александр Геенко, iSport.ua