Нападающий жлобинского «Металлурга» Андрей Михнов в интервью «Прессболу» рассказал о том, как распался клуб «Патриот», а так же выразил сожаление, что большинство украинских клубов не выполняют обязательства перед игроками.

- В июле начались сборы “Патриота”. Сначала предварительный кэмп, в котором работала молодежь и некоторые киевские ребята по желанию. Официальный старт предсезонки был назначен на 29 июля. 26-го числа нас собрали, объявили: клуб распадается в связи с тем, что повесился его хозяин. Сказали искать работу. Вот вся информация, которая до нас дошла. Половина игроков сборной осталась без клубной прописки. Я вернулся домой и буквально через 15 минут позвонил менеджер “Металлурга” и пригласил в Жлобин. Особо не раздумывал. 29-го уже приехал.

Хозяин “Патриота” — тот самый спонсор, имя которого при создании клуба держалось в секрете?
Как я понял, главным в клубе был генерал, который все организовал. Может, и не он деньги давал, но точно являлся связующим звеном: нашел спонсоров, входил в попечительский совет.

Что за генерал?
Если честно, даже не знаю его фамилию. Вячеслав Иосифович — генерал-майор. Видел его всего лишь раза два-три. Новость о его кончине, конечно, шокировала. Все очень рассчитывали на эту команду и никуда не рыпались. В других клубах подготовка к сезону началась еще в первых числах июля, у нас старт планировался только в конце. Месяц почти ждали. Потихоньку тренировались, настраивались на сезон на Украине. Сейчас многие ребята звонят по клубам, а везде уже составы укомплектованы. Команды месяц работают, ты приходишь — и вообще не в форме. Это, конечно, подстава со стороны всего украинского хоккея. Почему так может происходить? Почему никто за этим не следит? Непонятно. Да и в целом постоянные долги у клубов перед хоккеистами — по полгода задержки. Впрочем, это не задержки, а кидалово. В первом случае деньги хоть с опозданием, но возвращают. Беспредел, в общем. И никому это не нужно, никто не беспокоится. Жалко, что такая большая страна, а в хоккее лишь “Донбасс” выполняет обязательства перед игроками. У остальных: “Беркут” за четыре месяца не заплатил, “Сокол” — за пять, “Львы” — за два-три, “Динамо” — за полтора-два… Я уже не говорю про премии.

— То есть “Патриот” был сродни светлому пятну, вдруг появившемуся на хоккейной карте?
— Конечно! Все хотели играть дома — не надо дергать семью. Базовый клуб, человек десять из сборной выступают вместе. С зарплатными ведомостями порядок. Опять же на уровне обещаний, но руководство убеждало остаться, уверяло, что сезон будет ровным, без сбоев. Все, кто подписал контракты с “Патриотом”, были довольны условиями. Но вот как получилось. Это Украина.

— А кто, по-вашему, в такой форс-мажорной ситуации должен был прийти на выручку “Патриоту”? Федерация?
— Не знаю. Федерация вообще не должна допускать к чемпионату команды, у которых есть долги. Слышал, в новом сезоне опять собираются участвовать “Сокол” и “Львовские Львы”. А как им участвовать, если еще за прошлый не рассчитались с хоккеистами? Наберут других ребят, а потом снова их кинут? Это продолжается из года в год. Среди обманутых оказывается много игроков сборной. С каким они потом настроением приезжают на сбор перед чемпионатом мира? Только с мыслями, как бы прокормить семью. А у нас нет таких возможностей, как в Беларуси, чтобы подать в суд и отвоевать свои деньги.

— Почему?
— Все знают, по какой схеме это работает… Ладно, давайте не будем. Не имеем мы возможности и все тут.

— По большому счету, если “Патриот” остался бы, то все равно оказался бы лишен нормальной конкуренции.
— Как нам говорили, команда создавалась не на один год. Ходили даже разговоры о выделении земли под Киевом для строительства своей арены. Хотели первый год обстучаться в ПХЛ, а потом можно и дальше пойти. Вот рассматривали вариант выступления в Беларуси — это было бы шикарно, для сборников полезно. Думаю, на второй год такую идею могли бы реализовать. Да и сейчас, возможно, пару команд смогли бы составить конкуренцию. Хотя их пока всего четыре. Это очень грустно. Сколько выходит — игр по десять каждый с каждым проведет?

— Что нынче с вашим предыдущим клубом, киевским “Беркутом”?
— Ничего. Прошлый сезон заканчивался забавно. С декабря не получали денег. Отыграли регулярный чемпионат, заняли первое место. Потом нас почему-то не допустили к плей-офф. Якобы из-за того, что клуб не платит взносы лиге. Мало кто в это верит. Что, нельзя найти 15 тысяч долларов? Да я за час найду при большом желании, а там люди целенаправленно занимаются денежными вопросами. В чем истинная причина, об этом нам, наверное, никогда не скажут.

— Уж не под “Донбасс-2” ли это делалось?
— У меня нет никаких предположений, и не хочу никого обвинять. Но опять же: почему никто не вмешался? В “Беркуте” играли 6-8 человек из сборной. Скоро важный домашний чемпионат мира — надо было возвращаться в группу “А” дивизиона 1. А при таких обстоятельствах отсутствовало всякое желание ехать. Потом нас все-таки убедили, однако турнир прошел натянуто: выиграли, но не без трудностей. За месяц без тренировок все успели растерять форму. Сидели дома и думали, как прокормить семью.

— Самостоятельно занимались?
— Я ничего не делал. Был так поражен всем происходящим, что никакого хоккея не хотелось. У остальных схожее настроение. Ребята не хотели ехать. Потом вмешался Борис Колесников, уговорил всех. Понятно, подошли не в лучшей форме, но, слава богу, этого хватило.

— Сколько еще “Беркут” должен игрокам?
— За четыре месяца плюс премии.

— Когда играли в “Донбассе-2” в позапрошлом сезоне, не возникало проблем?
— Там ведь организация уже на уровне КХЛ. Зарплаты день в день, оговоренные премии выплачиваются, нет проблем с клюшками и экипировкой, питание на уровне. Делается все для того, чтобы играть в хоккей. Сезон, проведенный в “Донбассе” и “Беркуте”, — это небо и земля.

— Несмотря на то что родились вы на Украине, впервые на взрослом уровне поиграли там только в 27 лет. Как оказались в “Донбассе” в 2011-м?
— Перед этим мне снова запретили выступать в КХЛ из-за сердца. Не пускают и в ВХЛ. Куда тогда? Получил разрешение на Украине, позвонил в “Донбасс”. Месяц тренировался с первой командой, еще пытались решить мою проблему — не получилось. Уже шел ноябрь, предложили доиграть сезон в “Донбассе-2”.

— Что за проблема такая с сердцем, что КХЛ не допускает вас к играм, а международные стандарты претензий не имеют?
— У меня блокада левой ножки пучка Гиса. На фоне моего предыдущего неправильного диагноза врачи бояться допускать. Хотя я доказал, что он неправильный. Но каждый кардиолог, беря в руки ЭКГ, начинает перестраховываться. А изначально ввели в заблуждение еще в “Ладе” в 2009-м. Отстранили от игр перед стартом плей-офф. Потом проверился — допустили обратно. Отыграл год и перешел в “Нефтехимик”. Там начал сезон-2010/11, но где-то в октябре снова отстранили. Полетел в Германию, вновь обширно обследовался. По вене залезали в сердце, отщипывали кусочек ткани для изучения. Доказали, что болезни нет. Но когда привез документы в КХЛ, там долго думали, гоняли по клиникам. Врачи везде говорили, что у меня простое хоккейное сердце. Но когда привозил бумаги в медицинский центр лиги, снова начинали думать. Все это ужесточилось после смерти Алексея Черепанова. В итоге тот сезон не играл. Контракт с Нижнекамском заключал на два года. На второй прошел предсезонку, готовился, а в сентябре снова получил запрет. Так и уехал в “Донбасс”.

— А сердце как-то дает о себе знать?
— Абсолютно никак. Никогда не было жалоб ни на него, ни на здоровье в целом. Но дорога в КХЛ закрыта. В прошлом году был на турнире в Швейцарии. Звали вернуться. Из новокузнецкого “Металлурга” поступало приглашение. Приходится сразу говорить: “Если сможете мою проблему решить — с удовольствием”. Но, видимо, не смогли.

— КХЛовские сезоны в “Ладе” были лучшими в вашей карьере?
— Во всех отношениях. Приятно было играть в такой лиге — сильнейшей в Европе. Хоккей здесь другой, это чувствуется. Особенно когда приезжаешь в сборную на чемпионат мира и понимаешь, что можешь сыграть эффективнее. Когда выступаешь в слабой лиге, потихоньку начинаешь перестраиваться: скорости не те, мышление медленнее. И в финансовом плане, понятно, разница ощутимая.

— У вас ведь был шанс заиграть и в НХЛ после выбора “Сент-Луисом” во втором раунде.
— Тогда провел неплохой сезон в OHL в “Садбери Вулвз”. Агент пригласил в Торонто на драфт. И в 2002-м под 62-м номером завербовали “блюзмены”. Поехал в кэмп новичков. Тренировок не было — только играли. После этого пригласили на сбор основы. Там как раз играл мой соотечественник Сергей Варламов. Позанимался с главной командой, сказали, что надо годик поиграть в юношеской лиге. Вернулся в OHL, но сезон получился не очень удачным из-за травм. Тогда сказали, что необходим еще один хороший год. Однако поступило предложение от тольяттинской “Лады”, посоветовался с братом. Он сказал, что хватит играть с детьми. А мне тогда 20 лет было — самый старший возраст в OHL. Поэтому уехал в Россию.

— Кто еще, кроме Варламова, играл в “Сент-Луисе”, когда вы тренировались с главной командой?
— В ту пору, конечно, узнал много нового о хоккее в окружении Эла Макинниса, Кейта Ткачука, Дуга Уэйта, Криса Пронгера. Последний, правда, не тренировался — восстанавливался после травмы. Но приходил на арену — приятно было повидать.

— И кто произвел сильное впечатление?
— Очень понравился Макиннис. Хоккеист отменный. И бросок сумасшедший. Тогда уже все перешли на литые клюшки “Easton”, “Bauer”, CCM, а он все еще играл деревянной, но пулял так, что страшно было.

— И у вас, и у брата Алексея достаточно высокие номера НХЛовского драфта — 62-й и 17-й соответственно. Может, вышли из спортивной семьи?
— Папа в детстве играл в баскетбол. А в остальном обычная рабочая семья. Просто родители в детстве отдали в хоккей, мы занимались, любили этот вид спорта. Путь до дворца был неблизким: остановок 13 на трамвае, потом еще 4-5 на троллейбусе. Спасибо родителям, что вставали в пять утра и возили на тренировку.

— А где занимались?
— В школе киевского “Сокола”. С братом у нас год разницы. Я попал к Крылову Юрию Дмитриевичу, а брат — к Сибирко Вадиму Анатольевичу. Сибирко потом уезжал в Ярославль и забрал с собой восемь человек 1982 года рождения. Подошли четверо, в том числе Леша. Спустя год и меня позвали.

— Как так вышло, что вы с братом за разные сборные играете?
— Леша всегда был талантливее и сразу поменял гражданство на российское. Регулярно приглашался в сборные своего возраста. А я с “Ладой” в 2006-м приезжал на турнир в Киев. Играли против сборной Украины, которую возглавлял Александр Сеуканд. Он предложил поиграть за “жовто-блакитных”. Я реально понимал, что в национальную команду России мало шансов попасть, а поиграть на чемпионате мира против лучших хоккеистов, конечно, хотелось. Украина тогда выступала в высшем дивизионе. И уже в том же 2006-м поехал на “мир” в Ригу. Как раз и Леша попал в заявку россиян у Крикунова и Михайлова. На дебютном для нас планетарном форуме играли друг против друга. Случилось это на втором этапе. Россия, конечно, с Малкиным, Овечкиным и Семиным была на три головы выше — 6:0.

— Привыкли против брата играть?
— На клубном уровне очень часто сражались. Как-то уже значения особого не придаем. Выходишь с мыслью о том, как победить, и не думаешь, что там твой брат. Тем более в игре не всегда заметишь, кто из соперников бежит. Хотя, понятно, против брата грязно не сыграю, колено не выставлю.

— А вместе на взрослом уровне выступали?
— Нет, не доводилось. Только летом, когда ходим куда-то поддерживать форму.

— Рижский “мир” определенно удался вашему брату: 6 (4+2) очков в 7 матчах. После этого он уехал в НХЛ, но тоже не сумел там закрепиться. Какая у него история?
— Он прошел всю подготовку и довольно неплохо, но у “Эдмонтона” такая политика, что россиянин обязательно, прежде чем попасть в НХЛ, должен пройти школу фарм-клуба. Леша много ездил с главной командой, тренировался. Однако как только доходило до дела и тренер говорил: “Это твой шанс!”, — получал секунд 40 за смену. Это не то время, за которое можно себя проявить. Хотя у брата были все предпосылки, чтобы заиграть в НХЛ. Думаю, ему просто попалась неудачная команда. А потом, какой уже смысл был сидеть дальше в АХЛ? Позвали обратно в “Локомотив”, который переживал непростые времена. И там он провел четыре хороших сезона, выиграв серебро и бронзу КХЛ.

— Что побудило его в 2011-м уйти из “Локомотива”?
— Не хотел бы это обсуждать. Это личное решение брата, вопрос надо ему адресовать.

— Просто, останься он тогда, — и последствия могли быть печальными.
— У меня жена настолько привыкла видеть Лешу игроком “Локомотива”, что сразу после трагедии, случившейся 7 сентября, испытала потрясение. Соседи и вовсе приходили к родителям, звонили им постоянно. Немногие ведь знали о его переходе в “Магнитку”. Как говорится, все что ни делается — к лучшему.

— Ваш переход в “Металлург” тоже к лучшему? Чего ждете от жлобинского этапа карьеры?
— Сейчас хочу набрать оптимальную форму, от которой пока далек, так как не знал, что еду в Беларусь. Мыслями был с “Патриотом”, где предсезонка должна была начаться в конце июля. Здесь за месяц все ребята набрали форму. Придется догонять. Но я рад, что прошел обследование, что все хорошо с сердцем, есть допуск.

— А что об уровне нашего чемпионата знаете?
— Знаю, что он приличный. В прошлом году в составе “Беркута” играл против “Гомеля” в товарищеских матчах. Плюс сражались с белорусами в рамках олимпийской квалификации. Да и общаюсь с Шафаренко, Тимченко, Матерухиным.

— Но последние годы процессы в нашем хоккее тоже навевают печаль.
— Ну да, слышал, что прошлый сезон кризисным получился, новый указ, многие разъехались. Может, уровень чуть упал. Но все равно он явно посильнее, нежели на Украине. Думаю, после ПХЛ буду здесь прогрессировать.

Прессбол