Искали мы его давно. Однажды получилось, но тогда, лет пять назад, был он в состоянии столь печальном, что беседа не задалась.
Сейчас нашли снова. Были поражены – Татаринов в полнейшем порядке. Не пьет. Новая семья, маленький ребенок. Не сегодня-завтра вернется в хоккей.
Собственной недавней жизни грустно усмехается: «Будто не со мной было…"
Оригинал статьи
Михаил ТАТАРИНОВ
Родился 16 июля 1966 года в Ангарске.
Защитник.
Заслуженный мастер спорта.
Начинал карьеру в киевском «Соколе», где провел 3 сезона (1983/84-1985/86). Затем выступал за московское «Динамо» (1986/87-1990/91).
Чемпион СССР-1989/90. В чемпионатах СССР сыграл 238 матчей, набрал 84 (46+38) очка.
Двукратный чемпион мира среди молодежных команд (1984, 1986). Лучший защитник молодежного ЧМ-1986.
За первую сборную СССР провел 63 матча, набрал 25 (11+14) очков. Чемпион мира-1990. По итогам ЧМ-1990 был признан лучшим защитником турнира, на котором в 10 матчах набрал 11 (3+8) очков.
Победитель Игр доброй воли-1990. Участник Кубка Канады-1991 (5 игр, 1 передача).
На драфте-1984 был выбран клубом НХЛ «Вашингтон Кэпиталз» под общим № 225. Первый матч в НХЛ провел 23 октября 1990 года против «Филадельфии» (6:2 в гостях).
В регулярных чемпионатах НХЛ за «Вашингтон» (сезон-1990/91), «Квебек» (1991/92,1992/93) и «Бостон» (1993/94) провел 161 матч и набрал 69 (21+48) очков.
Завершил профессиональную карьеру в 28 лет.
– Во второй половине 80-х не было хоккеиста с броском сильнее вашего.
– С малолетства отрабатывал. Сорок градусов мороза, снега по пояс, а я бреду в темноте по Ангарску на тренировку «Ермака». Во двор выходил с шайбой, едва рассветало. Бросал по бортам. Грохот на всю округу, народ из окон высовывался. Я кисть закачивал. На турнике по 50 раз подтягивался. И бросал, бросал, бросал.
На всесоюзную «Золотую шайбу» повезли под чужой фамилией. Приказали отзываться на «Игоря Черных». А я там «лучшего игрока» получил. В Ангарск примчались за мной Шагас из ЦСКА, Жиляев из «Спартака» и Самович из Киева: «Где Черных?» – «Да какой Черных, вон пацан бегает!»
– Вратарей калечили?
– В «Соколе" на раскатке нашему же Шундрову от синей линии щелкнул, точно в шлем. Так у него маска выпала. Рухнул – думали, помер! Меня старики, Ладыгин с Голубовичем, чуть самого не зарыли.
В «Динамо» Андрюхе Карпину на тренировке два раза подряд попал – то 8 швов, то 12. Старый шлем «Купер» шайба пробивала. Карпин упертый, просил: «Еще!» Он-то к швам был готов. Я тем более. А жена его – нет. Приехала, плачет: «Остановите Татаринова!» И с Мышкиным была история.
– Слушаем.
– Мы с Сашкой Семаком молодые, нагуляемся. А в «Динамо» Билялетдинов – комсорг, Мышкин – коммунист. На собрании нас отчитывает. Мы шепотом: «Вова, шмалять будем выше колен…" И начинаем на тренировке – Мыш, бедняга, уворачивается. Моисеев свистнет: «Идите, по забору бросайте».
До этого, еще с «Соколом», сгорели «Динамо» 3:7, но я забил гол выдающийся. Почти от своих ворот! Голубович выиграл вбрасывание, мне откинул. А Мышкин вдалеке снежок чистит клюшкой. С кистей ему хоп – вынимай! В сборной его Фетисов подкалывал: «Тебе негр забивает да молодой Татаринов через всю площадку. Вова, куда это годится?»
– Какой негр?
– Мышкин за вторую сборную пустил от черного студента Велгрейна.
– В «Соколе» вы и хет-триком отметились.
– Да, в Воскресенске в последнем туре. Мне в том матче Локотко, здоровый дядя, так врезал, что я от Воскресенска до Киевского вокзала блевал. Встряхнул лампочку. Зато победа нас на пятое место вывела. А значит, у профсоюзной команды перерасчет премий за весь сезон. Плюс 75 процентов. Тысячи по полторы рублей каждому! Возвращаемся в Киев, жены встречают на вокзале. Не мужей целуют, а меня!
– Заслуженно.
– Условия в Киеве были сказочные. Из Ангарска туда переехал в 16 лет. Все, что с собой было, – сетка из-под картошки, пачка «Беломора» и 75 рублей в кармане. А в «Соколе» сразу 100 положили. Пока официально не оформили, деньги приносили в интернат, где учился. В 18 квартиру дали. Так я еще бузил.
– Почему?
– Хотелось ближе к центру. Крутым себя почувствовал. Шел в кабинет к Щербицкому (первый секретарь ЦК компартии Украины. – Прим. «СЭ») – дверь пинал. А в приемной Блохин и Бубка сидели, ждали.
– Общались?
– Блохин держался особняком. По характеру – точь-в-точь как Билялетдинов в хоккейном «Динамо». В Киеве из футболистов я дружил с Пашей Яковенко, Толиком Демьяненко, Андреем Балем, из баскетболистов – с Сашей Волковым.
– Баль месяц как умер…
– Вот уж у кого, казалось, здоровье богатырское. И курил, и выпивал, но в «Динамо» на всех тестах – первый! После игры покупали мускатное шампанское, собирались у Андрея большой компанией. Дома у него висела майка Зико, с которым поменялся на чемпионате мира-1982. Баль же тогда забил бразильцам невероятный гол. Рассказывал нам: «Я посмотрел, где вратарь, и ка-а-к дал!» На самом деле, чтоб мяч не потерять, пульнул в сторону ворот, отвернулся и назад пошел. А за ним толпа поздравляющих. Залетело!
– С Волковым как пересеклись?
– Жили в одной гостинице. Через него познакомился с Володей Ткаченко, который ездил на «Волге» без переднего кресла. Усаживался на заднее. Иначе при росте 2.20 за руль не помещался.
– В советском футболе игроку могли переделать паспорт, скостить год-другой. А в хоккее?
– Я не слышал. Вот Яковенко и Добровольский мне говорили, что на год старше, чем по документам. А я паспорт уже в Киеве получал, там по ошибке вместо июля вписали, что родился в июне. Где-нибудь назову дату рождения – 16.06.66 – народ шарахается. Дьявол какой-то, сплошные шестерки…
– ЦСКА тянул вас из «Сокола»?
– Да, но «Динамо» опередило. Свалил я в 1986-м, когда Чернобыль хлопнул. Вася Первухин убедил: «Ты лысым хочешь ходить?» С «Динамо» все закрутилось настолько быстро, что вещи из Киева забрать не успел. Пришлось за ними ехать на такси.
– Откуда?
– Из Москвы. 1200 рублей туда-обратно. Другого способа попасть в Киев не было – из-за чернобыльской аварии отменили все самолеты и поезда. В такой спешке кидал все в сумку, что забыл две золотые медали молодежных чемпионатов мира и тарелку, которую вручили в 1986-м как лучшему защитнику турнира. С концами.
– Каким был Киев в те дни?
– Город словно вымер. На каждом шагу бочки с красным вином. Наливали бесплатно. Как говорили, выводит из организма радиоактивный стронций.
– В сборную вас впервые пригласили еще из «Сокола»?
– Да, в 1984-м. Но от Кубка Канады отцепили. Я с Фетисовым подрался. В центре площадки встретил, в душу прямо. Он мне клюшкой – по спине! Я развернулся – и на него. Так Тихонов с тренировки Славу выгнал, а не меня!
– Чудесная подробность.
– Мы были, как пятое звено, – сзади я с Бабиновым, впереди Ковин, Скворцов, Варнаков. Все ребята «характерные», силовые, никому не уступят. На нас большинство наигрывали. Бабинов сказал: «Никого не бойся!» Ну, я и не боялся. Самое интересное, с Фетисовым после скорешились.
– Вы Билялетдинова вспоминали. Он всегда был замкнутый?
– Да. Никому не верил, компаний сторонился. Насчет выпивки – даже разговора никакого, не курил. Заходишь в раздевалку – сразу видно, где место Билла. До того чисто, тютелька в тютельку. Конечки, шнурочки. В «Динамо» он был самый раскачанный. Силищи несусветной. Не знаю, почему сейчас так выглядит – высох весь. Может, на нервах?
– Не исключено.
– Вот по игре я Биллом не восхищался. Для меня один герой – Вася Первухин. Сегодня бы играл – никто бы на Дацюка внимания не обращал. Бывают защитники, у которых четыре глаза. Мало у кого – шесть. А у Васи – восемь! Я играл против Гретцки, Лемье, Ларионова. Но лучше Первухина хоккеиста не видел! Спиной катался быстрее, чем некоторые звезды лицом. Шнурки вообще не завязывал – и как на нем коньки держались? Форму надевал за четыре минуты. В раздевалку заходит последним, а на льду – раньше всех.
– Вы же с ним в паре играли?
– Да, Моисеев разбил связку Билялетдинов – Первухин, меня к Васе поставил. И пошла у Билла глупая ревность. Не скажу, что Толя Федотов, с которым он играл, слабый защитник. Но с Биллом они два «минуса». Или два «плюса», без разницы.
Ни Билялетдинову, ни Мышкину не хотелось, чтоб я в «Динамо» оставался. Но тут команду принял Юрзинов: «Мне на ваше мнение наплевать. Даю шанс Татаринову". Бегал со мной кроссы по Новогорску. В 1990-м после чемпионата мира я пришел в номер к Юрзинову и отдал золотую медаль: «Она ваша». Обнялись с ним, поцеловались.
– Взял?
– Да, на эмоциях. Потом вернул.
– А Первухин – человек удивительно скромный.
– Ни разу матерного слова от него не слышал. Только присказку: «Блин на фиг!» В любую игру – мастер. Хоть в волейбол, хоть в домино.
– Еще уникумы были?
– Вова Зубрильчев, тагильский тихоход. В Харькове учился, не думал ни о каком хоккее. Его заметил Юрий Очнев, привез в «Динамо». У Зубрильчева клюшка тоненькая – как смычок от скрипки. Поставили в тройку к Семаку и Леонову. Так они рвали пару Фетисов – Касатонов! Аж по шнуркам им шайбу возили!
– Вячеслав Козлов нам ярко расписал, как на молодежном чемпионате мира его склоняли к побегу в Америку. Вас тоже охмуряли?
– Не раз. Сначала в 1985-м в Финляндии терся возле гостиницы некий Алекс, русский эмигрант. Принес билет на самолет и сумку денег: «Тебя «Вашингтон» ждет». Мы с Семаком жили, может подтвердить. Так в КГБ прочухали. До Щербицкого дошло, меня извели расспросами. Через год молодежка играла в Канаде, и этот Алекс снова возник. Я ни в какую. От меня к тому же ни на шаг не отходил Стеблин, администратор сборной. Его поставили за мной присматривать. А Семак в гостинице «жучок» обнаружил.
– Где?
– В ванной. Он, между прочим, окончил Высшую школу КГБ. Тогда было правило – из «Динамо» там должны учиться два молодых игрока. Одним из них оказался Семак. Факультет серьезный – подготовка контрразведчиков. Хотя дружим с 15 лет, Саша никогда на эту тему ничего не рассказывал, удостоверение не показывал. Лишь как-то обмолвился: «Я штук двадцать бумаг подписал о неразглашении…"
– Олимпиаду в Калгари вы пропустили из-за перелома челюсти. Кто удружил?
– Билл. Встретил жестко на тренировке. Не знаю, нарочно или нет. Я не предполагал, что все настолько плохо. Приезжаю в Новогорск на следующий день, челюсть раздуло, но я грешил на больной зуб. Доктор сразу неладное заподозрил, повез в госпиталь. Сделали снимок – двойной перелом! Вместо меня в Калгари полетел Кравчук.
– Обидно.
– Второй шанс стать олимпийским чемпионом упустил в 1992-м. Сам отказался от Альбервилля. Идиот! Не понимал, чего себя лишаю. Думал: «Деньги есть. На фиг мне сборная?» Позже Михайлов с Тузиком до последнего ждали меня на чемпионате мира, но я не поехал.
Когда в Калгари не попал, начал бугорозить. Тузик неделю меня искал по Химкам с нарядом милиции. Когда нашел, положил в госпиталь КГБ на Пехотной. Там проходили реабилитацию офицеры-контрразведчики, все в чинах не ниже майора. И рядом с ними я – единственный алкаш. «Зашил» меня тот же доктор, что и Высоцкого. Мать из Ангарска вызвали, дала расписку, что в случае моей смерти никто ответственности не несет.
– Ого.
– Мне вшили ампулу. Врач сказал: «Можешь проверить, что с тобой случится, если выпьешь. Ткни иголкой в палец, капни в рюмку водки – и увидишь, кровь свернется». Тузик на этом не успокоился. Отвез к Довженко, легендарному наркологу.
– Зачем?
– Для усиления эффекта. Ему сняли огромный холл в гостинице «Москва». Там были в основном сынки-племянники партийных деятелей, членов ЦК. Довженко кодировал их от алкоголизма. Ну и меня заодно.
– Помогло?
– Да. За пять лет – ни капли! Первый раз попробовал, когда с друзьями проводил отпуск на Байкале. «Ампула» действовала еще два месяца. Скрутило так, что чуть дуба не дал. После этого я не рисковал, дождался окончания срока. Открыл пивко, и началось…
– В 90-е писали, что русская мафия пытается обложить данью наших хоккеистов в НХЛ. Это правда?
– Наезжали на ребят. С некоторых требовали по 100 тысяч долларов за сезон. Вступился боксер Олег Каратаев. Переговорил с Япончиком, тот сказал: «Что вы к спортсменам прицепились? Это ж не музыканты, фонограмщики. Их долбите…" А Каратаева вскоре застрелили в Нью-Йорке.
– С артистами в Америке встречались?
– Конечно. Токарев, Звездинский, Люба Успенская… Помню, решили мы тафгая Джона Кордика познакомить с русской кухней. В Нью-Йорке с Каменским, Гусаровым и Коваленко привезли его в ресторан «Одесса». Пока Токарев перед нами глотку рвал за 20 долларов, мы Кордика кормили борщом, холодцом, оливье, селедкой под шубой, пельменями. Джон запивал все жигулевским пивом и уточнял: «Это точно переварится?» Потом неделю на еду смотреть не мог.
Сколько было приключений в Штатах… Тормознули за скорость. Американских прав нет. Ну, вышел из машины, иду к полицейскому. Тот перепугался. Газеты писали: «Русский напал на полицейского! KGB!»
С Рейганом в Белом доме в обнимку сидел. В 1990-м ходил с «Вашингтоном», фотография сохранилась.
– Вас Рейган о чем-то спрашивал?
– Нет. Вот когда Могильный убегал, был задействован Джеймс Бейкер. Госсекретарь. Вроде делал визу.
– Почему в НХЛ сменили несколько клубов?
– НХЛ – странная штука. Никогда не думал, например, что Каспарайтис там заиграет. А у Крутова – не пойдет. В «Вашингтоне» у меня не получилось, но сам виноват. Стартовал плей-офф, я с травмой загораю в Балтиморе на берегу океана. Наташа, первая жена, говорит: «Сходи к начальству, попроси, чтоб пораньше в Москву отпустили. Все равно не играешь». А я, дурачок, не понимал, что плей-офф – это цимес. Нужно быть рядом с командой. Если ты травмирован, приходи в раздевалку, болей, поддерживай ребят. Домой улететь разрешили. Но отношение ко мне резко изменилось.
– В «Квебеке», где отыграли два сезона, было лучше?
– Там мне очень нравилось! Жаль, не договорился по новому контракту, проиграл арбитраж. Забрал меня «Бостон» под знаменитого Рэя Бурка, на большинство. Отличный контракт, бонусы. Казалось, я в шоколаде. Поймал Бога за бороду. Но первые три матча – не пошло, команда проигрывает. Глен Сатер начал цепляться: «Ты с сигаретками притормози…" А в "Квебеке» на это никто не обращал внимания. Гусаров с Ги Лефлером в самолете спокойно курили. И я здесь вел себя так же. А Сатер продолжает: «Да и вес не мешало бы скинуть. Может, пару игр проведешь в фарме?»
Но в «Провиденсе» я психанул. В АХЛ переезды на автобусе часов по шесть. Молодежь после матча набирала в дорогу по 3-4 банки пива. А я – упаковку. Берегов-то не вижу. И сорвался. Запил.
– Был у вас в этом деле попутчик. Денис Червяков.
– Да, из Горького. И еще Жолток с Пантелеевым. В «Провиденсе» с ними зажег от души. Завис у них на квартире – перестал даже за зарплатными чеками ходить. Червяков-то выбирался на какие-то тренировки, а я плюнул на все.
В «Бостоне» долго терпеть не стали – предложили разойтись по-хорошему. Гандлер, мой агент, говорит: «Тебе заплатят больше 50 процентов от контракта». – «Прекрасно. Разрывай». К тому моменту миллион долларов я заработал. Тогда это – как сейчас десять. Не сомневался, на всю жизнь хватит. Но деньги кончились быстро.
– Смотрим на вас, Михаил, и думаем: сколько ж вы не доиграли?
– Лет семь. Недавно большой хоккейный человек сказал: «Сегодня у защитника твоего уровня контракт был бы не меньше, чем у Радулова!» А тот, насколько знаю, зарабатывает 300 миллионов рублей в год.
– После НХЛ играть не пробовали?
– Приехал из Америки в 1994-м. Вариантов было полно. Звали в «Динамо", другие клубы. Тузик договаривался с немцами, шведами. Я пару раз слетал на переговоры. Но уже не мог расстаться с бутылкой. Пил, гулял… Назовите статью «Двадцать лет ада». Это не громко будет?
– В самый раз. Когда вас посадили?
– В феврале 2001-го. Ситуация была, что либо меня, либо я.
– Кто-то говорил – убили вы ножом. Кто-то – кулаком.
– Ножом. Причем по-трезвому. Один раз ударил в живот, отбросил окровавленный нож в сторону. Была ночь, вышел на улицу, тормознул рейсовый автобус, приехал в милицию: «Я человека зарезал». Позвонили: «Поступал такой?» – «Да». Спустя четыре часа он умер в больнице.
– Карточные дела?
– Да, играли. Карты, все карты… Они выпивали, колбасу резали. Ножик рядом. Этот блатной был, много раз сидел. Взял нож – и на меня. Я перехватил прямо за лезвие, вырвал. Вот, глядите, шрам у меня во всю ладонь.
– Действительно. Это в Москве было?
– В Химках. В морге при городской больнице. Он там водителем работал на труповозке. Но связи с криминалом не терял. Я был у него на могиле, тестя моего неподалеку похоронили… Меня пугали, что отомстят, до зоны не доеду. Но там в первую же неделю подошел смотрящий, спросил, как все получилось. Я рассказал правду. Выслушал он, подумал и ответил: «Ты все правильно сделал. Но зачем за деньгами поехал?»
– За какими деньгами?
– Я же проиграл. Всей суммы при себе не было. Блатной дал время, чтоб я деньги привез. Возвращаюсь, слышу: «Ты на две минуты опоздал». Ну и понеслось… После разговора со смотрящим вопрос закрылся. Сразу курево появилось, чай. Плюс ангарские ребята поддержали. Пришла малява на меня, чтоб нормально относились.
– Если б вы оказались не правы – был реальный шанс не доехать до зоны?
– Конечно. Это на блатном языке – «приговорить». И все, ты не жилец. Легендами обросла драка Знарка в кафе Юрмалы с хмельной бандитской компанией в 1988 году. Но мало кто знает, что его «приговорили». Он свернул челюсть одному авторитету, а тот его «розочкой» порезал, на щеке шрам остался. Значка уже начали прятать, по динамовской линии подключили КГБ. В итоге Значок сам с ним встретился. Распили бутылку водки и все уладили. Ему этот мужичок сказал: «Молодец, что вступился за жену. Не испугался».
– У Знарка прозвище Значок?
– Ну да. И Знара.
– Юного Николишина в «Динамо» благодаря вам стали называть по отчеству – Васильич.
– Да он с 8-го класса выглядел лет на сорок, голова – босиком.
– У вас прозвище было?
– В «Соколе» – Майонез. После Ангарска так мне полюбился, что за обедом мог целую банку сожрать.
– Дрались в тюрьме?
– Нет. Разбираться приходилось. В одной из камер по беспределу пацана опустили. Смотрящий прислал маляву. Каждый должен от своей камеры написать, как этих людей обозвать. К примеру, «гад» – в тюрьме очень плохое слово. И вот тот, кто смотрел за нашей хатой, внезапно уперся: «Не буду писать». Я стоял, носки стирал. Носок отбросил, подхожу к нему: «Слышь, твое дело – писать!» В рыло ему дал. За справедливость выступил.
В нашей камере из 12 человек 9 сидели за убийство. Строгий режим – и люди серьезные. Дед лет под 70 был – людоед. Жил у него гастарбайтер, поглядывал на хозяйскую жену. Тот его разрубил, сварил и съел. Сумку с головой забыл выбросить. А в разговоре абсолютно вменяемый, разумный человек.
– Там были в курсе, кто вы?
– Я не афишировал. Зэк да зэк, 105-я статья. Но через полгода узнали, что я бывший хоккеист. Не скажу, что уважения стало больше. Люди же видели, как себя вел эти месяцы.
– Как?
– По справедливости. Защищал того, кто слабее. Таким же на площадке был. Тюрьма в этом смысле не изменила.
– К чему было сложнее всего привыкнуть?
– К тому, что свет горит круглые сутки. Газет не дают – только книги. Периодически устраивают проверки. «Маски-шоу» залетают в камеру, начинают без разбору лупить.
– Как время проводили?
– Брагу дули. Ее там на хлебе литрами гонят. У меня и так печень никудышная, а в тюрьме еще сильнее здоровье подорвал… В покер играли – но не картами, а костяшками домино. Проигравший вешал на себя табличку: «Я – самое слабое звено». Однажды вечером проверка. Заходят офицер, две девки, а в камере старый зэк стоит, грудь волосатая – и эта надпись. Смех и грех.
– Главное правило для человека, который впервые попадает в тюрьму?
– Оставайся таким, какой есть. Все равно раскусят. Врать нельзя. Особенно когда спрашивают, за что сел.
– Невинных за решеткой много?
– Встречаются. Хватает и тех, кто украл мешок картошки, банку варенья. Я не о наркоманах конченых, а о простых мужиках. Не то чтобы они невинны – но с них достаточно поселения. Зачем в тюрьме-то держать?
Попасть туда легко. Сложно выйти и встать на ноги. Я вот на стакане споткнулся. Освободился – и вновь запил. Все кувырком. Первая жена мне похождения прощала. Хоть были на грани развода, а не бросила. В тюрьму с сыном приезжала.
– Что ж расстались?
– У другой жил! Ее понять можно… Я уже в Химках по подъездам шоркался с бичами, в коллекторе спал.
– Почти бомжевали?
– Не «почти». Так и было. Правде надо в глаза смотреть. Динамовскую квартиру я оставил Наташе, вторую, на Речном вокзале, – сыну. Двум старшим сестрам купил по квартире в Ангарске. В карты выиграл однушку в Химках, на левом берегу. И гараж. Но так же проиграл. Была еще у меня трехкомнатная у Савеловского вокзала. Сталинский дом с колоннами.
– И где она?
– В тюрьме наличные понадобились на адвоката. Деньги у меня оставались лишь в акциях. Гандлер посоветовал их из Америки не вытаскивать. Пришлось квартиру отдать. За копейки.
– В какую сумму обошелся адвокат?
– 50 тысяч долларов. Но отработал – на первом суде мне прокурор Химок 14 лет запросил.
– Сколько провели в тюрьме?
– 11 месяцев. Два года осталось условно. Статью переквалифицировали с прямого убийства на «состояние аффекта». Пару недель сидел в Химках. Остальное – в Можайске. Первый месяц тяжеловато, 17 человек в камере. А потом Давыдов Виталий Семенович подключил связи. По сравнению с тем, что рассказывают про Бутырку, вообще стал курорт. Давыдов и вытаскивал меня из можайской тюрьмы. Напишите обязательно.
– Обещаем.
– Он к куму этой тюрьмы ездил. Благодаря ему ремонт сделали в камерах. На 70 лет освобождения Можайска Виталий Семенович привез ветеранов «Динамо», играли с местными. Кум в очереди на квартиру двести какой-то – его поставили в первую десятку.
Давыдов – изумительный человек! Как и Фетисов. Я приходил к Славе, говорил честно: «Нужны деньги». Он передавал конверт. Надо полмиллиона рублей – на!
– Зачем вам полмиллиона?
– По суду столько должен был вдове за потерю кормильца. Кстати, и я Фетисову в 90-х помог. Когда он уезжал в «Нью-Джерси», были напряги с одной из группировок, которая в Москве держала Южный порт. Торговала машинами через комиссионку. Я обратился к своим ангарским – те вопрос сгладили. Рос с этими ребятами.
– Как с Фетисовым встретились после зоны?
– Пришел на ЦСКА. Раньше Машка была, смешная болельщица. А теперь карлик. Вот с этим карликом стою, разговариваю. Вижу – идут Нургалиев, Шойгу… И Слава с ними. Столкнулись глазами – он про всех забыл, кинулся ко мне, обнял.
– С Каменским дружба сохранилась?
– Сколько для меня сделал! Валерка никогда не отвернется. Как и Головков Михаил Игоревич. Виталька Прохоров. Он и сам в похожей ситуации побывал. Монастырь его очистил. Леха Яшин, Жамнов помогали. Сергей Макаров с Александром Якушевым собрали с ветеранами приличную сумму. Жить-то было не на что.
– У вас же свой автосервис.
– Компаньону на руку, что я пил. Скорей бы сдох Татаринов. Все подгреб. Это сейчас удалось свое возвратить. Но доход копеечный.
– Кто еще помогал?
– Слава Быков. Тоже – золотой человек. Меня в армейском дворце принял: «Форма нужна?» Через минуту принесли мешок. Я как раз любителей начал тренировать на катке МЧС. Валерий Конов вчера мне таблетки давал от печени…
– Проблемы?
– Двадцать-то лет пить! Один запой длился год и восемь месяцев. Некоторые жены кричат: «Мой неделю пьет!» А у меня месяц – только разгон. Кило водки выпивал за раз. Еще с девкой пересплю после этого. Про Васильева Валерия Ивановича рассказывали, что полтора-два кило способен был за раз залить. Но третьего такого по здоровью я не знаю.
– До белой горячки доходило?
– И белая была, и алкогольная эпилепсия. Динамовские врачи давали ноотропил, финлепсин. Попадал в филиал Кащенко на Рязанке. Полежу – отпустят. Другой на половине этого пути сковырнулся бы. В паленой водке градусов 28, пьешь – чистая резина. Травился сколько. На нормальную денег нет, а выпить-то охота. Не воровать же.
– Ни разу соблазна не возникало? При вашем-то образе жизни…
– В мыслях не было! Даже во время белой горячки, когда у тебя мозг отключается и натворить можешь что угодно. Я всегда понимал, что кражи, грабежи – не мой путь. У меня по пьянке никакой агрессии. Наоборот, жалел всех. Увижу голубя подбитого – забираю, выхаживаю. Или голодную собаку покормлю, поделюсь последним. В Новоселках жил в бане у знакомого. Он за бутылку соседям картошку копал, ягоды собирал. Но когда его попросили котят утопить, я сказал: «Не вздумай!»
– Наркотики пробовали?
– Нет. Постоянно предлагали что-то понюхать или покурить, но я не по этой части. Про уколы и говорить нечего. Помню, как в сборной СССР Захаркин брал у нас анализ крови. Тяжелейший кросс, прибегаешь запыхавшийся. Когда в палец иголкой тыкали, я был близок к обмороку. А уж самому уколоться… Боже упаси! К тому же видел «ломки» наркоманов. Это ужас. Ради дозы готовы на все.
– В НХЛ наркоманы были?
– В Ванкувере поселили меня вместе с Кордиком. Среди ночи он приволок в гостиницу негра. Они что-то нюхали, шатались по номеру. А я думал: «Как же он завтра на лед-то выйдет?» Но отыграл нормально. Кордик еще плотно сидел на анаболиках. Накачал такие мышцы, что от бицепсов майка лопалась. В 27 лет умер от разрыва сердца.
– Пить бросили?
– О водке не вспоминаю. Будто не со мной было. Поменял круг общения, новая семья. С нынешней женой, Любой, познакомился 20 лет назад. Когда-то жил на Молодежной, ходили в клуб «Контакт». Уже тогда была ко мне расположена, но узнал я об этом только сейчас. Потому что раньше был женат.
Люба случайно столкнулась со мной на остановке. Я был в таком виде, что не сразу признала. Подошла: «Миша, это ты?» Усадила в машину, отвезла в госпиталь.
– Книжная история.
– Толик Федотов, с которым играли в «Динамо», лет пять назад попал в аварию. Мы с Семаком забирали его из Лобни. Еще чуть-чуть – и ему бы в той больнице отрезали ногу. Перевезли в одинцовский госпиталь, там выходили.
А два с половиной года назад в том же госпитале он с Андреем Яковенко оплатил мои расходы. Всего прочистили. Счастье, цирроза не было. Цирроз – это конец. Началась другая жизнь!
– Женились на Любе?
– Да. Венчались. Отмыла меня, отстирала. Еду привозила в больницу, потом на месяц закрыла у себя на даче. Я снег убирал – никуда не выходил. Сашка появился – вот полгода исполнилось…
Ангел-хранитель у меня сильный, это еще сестра говорила. Но Люба совершила невозможное. Она на маму мою, царство небесное, похожа. Вот встретил ее – и понял, что могу вернуться к нормальной жизни. И, конечно, благодарен хоккейным друзьям. Я потрясен, что все настолько близко приняли мои проблемы.
Иногда задумываюсь – а со мной ли все это происходит? У меня ли сын родился? Вижу на улице тех, с кем выпивал. Если есть деньги в кармане – достану и отдам. Знаю, что на водку. Все равно – дам!
– Карты – тоже в прошлом?
– Это зараза страшнее наркотиков. Наташа когда-то возила меня от карт кодировать. Затем автоматы начались. Казино. Не представляете, сколько я спустил. Видите, какие у меня часы?
– Супер.
– Нефтяники из Ангарска подарили, миллион двести стоят. А я в Вашингтоне покупал Rolex President. В карты ушли – за полчаса. Снял с руки и швырнул на стол. Вот цепочка на мне – грамм 250. А прежняя была 300! Тоже в карты ушла.
– Под настоящего шулера попадали?
– Вот когда часы проиграл. Раздел меня полностью. Я трезвый, сам карты сдавал. Колода у меня в руках была. Потом выяснилось, она была не одна, работали те вдвоем. На их колоде была такая же «рубашка». А человек этот входит в десятку по Союзу, погремуха у него Пионер.
– Во что играли?
– В буру, сику. Я и сам могу шевельнуть карты – вы не заметите. Раздам на троих-четверых так, что все будет, как хочу. Хоть не играл давно.
– Какой он, ваш новый день?
– Полгода назад меня избрали председателем федерации хоккея Иркутской области. Надо слетать в Иркутск, поставить подпись. Аккредитация есть. Ходатайствовали за меня Третьяк и Фесюк. Советником у меня будет Константин Зайцев, влиятельный человек в области, главный налоговик. Замом – юрист Вадим Гордин. Многое хотим сделать иначе.
– Например?
– Вот Каменский – президент «Атланта» и председатель федерации хоккея Московской области. Надеюсь, у меня то же самое получится в Иркутской области. Стану руководить «Ермаком» и областным хоккеем. Арена Ангарска перейдет к области. Губернатор Сергей Ерощенко меня поддерживает. Третьяк – двумя руками «за».
– Так давно вопрос мог решиться.
– В апреле пригласил бывший мэр Ангарска: «Будешь президентом клуба?» На команду нужно искать деньги. Градообразующее предприятие – «Роснефть». Чтоб выйти на Сечина, поехал я к Третьяку, Федорову… Вскоре положительный ответ – «Ермак» переходит под крыло ЦСКА!
– Что дальше?
– Федоров при мне созвонился с мэром Ангарска. Про интернат даже поговорили, а то у нас ребятишки босые бегают. Прилетаю в Ангарск счастливый. А там слышу: «Не желаем мы с ЦСКА дел иметь. Заключили соглашение с Омском, их «Ястребы» – чемпионы России. Пусть Сечин пришлет на наш комбинат деньги, сами распорядимся. А тебе, Михаил Владимирович, спасибо и до свидания…" Как щенка выгнали. Я опять в Москву, все Третьяку рассказал.
– Значит, теперь – второй заход?
– Да. Но подчиняться буду напрямую губернатору. Посредники нам ни к чему. Арена в городе на 7 тысяч, все время битком. А городок размером с Химки.
– Готовы туда переехать?
– Вся семья готова. Жить будем в Иркутске. Через «Ермак» от «Роснефти» может питаться весь хоккей области. Подтяну местных ребят – Кривокрасова, Бердникова…
– Вы уверены, что к прежней жизни возврата нет?
– Более чем. Сейчас у меня совершенно другая голова. Да я помолодел лет на двадцать! Мечтаю заниматься любимым делом – хоккеем. Приносить пользу, помогать землякам, честно им в глаза смотреть. А к той жизни точно не вернусь. Я же понимаю, что это билет в один конец.
Александр КРУЖКОВ, Юрий ГОЛЫШАК, sport-express.ru
Ось що хочу сказати з цього приводу...