Вот только фотографироваться отказался: «Да ну,в таком виде». Недавно Житник принял на себя шайбу, она попала в лицо. Над губой наложили десять швов. Я напомнила и то, что шрамы украшают настоящих мужчин… Говорили больше часа. А вчера Алексей отметил юбилей. По иронии судьбы случилось это в матче против «Буффало» – клуба, где защитник провел большую часть карьеры.
КАК СТАТЬ ТЫСЯЧНИКОМ
– 1000 – что для вас значит эта цифра?– Любой хоккеист не поверит, если ему в начале карьеры скажут, что он проведет 1000 матчей в лиге. Такой рубеж никому не гарантирован. Даже когда я провел 500 игр, и то тысячный матч казался недосягаемым…
Чтобы стать тысячником, нужны не только силы и здоровье, но еще и фарт. Ты можешь пять лет быть здоровым, как лось, и не пропустить ни одного матча. А потом сломаешься, и карьера пойдет наперекосяк. (Как тут не вспомнить историю с Александром Могильным, которого изжил из «Нью-Джерси» управляющий Лу Ламорелло. В лиге Могильный провел 990 матчей, юбилей он так и не отметил. – Прим. ред.)
Даже хорошего здоровья мало. Надо, чтобы клубы были заинтересованы в твоих услугах, подписывали контракты. Но в целом у такого долгожительства нет особого секрета. Когда я делал первые шаги в НХЛ, у нас в команде играл Дэрилл Сидор – он сейчас в «Далласе». Мы были дебютантами, а наш партнер Роб Блейк – второгодком. Так вот, оба не так давно провели свои тысячные матчи. Я их догоняю, у меня просто травм было побольше. За мной последует Сергей Зубов, потом – Леха Ковалев…
– Европейцу все-таки сложнее стать тысячником, чем североамериканцу. Одних отправляют на стажировку в АХЛ, другие приезжают в лигу «в возрасте».
– Наверное, это так. Но я уехал за океан в 20 лет. В первой волне эмиграции были Федя (Федоров), Могила (Могильный), Паша Буре, Фетисов, Касатонов. Со второй волной в 1992 году приехали уже много хоккеистов – человек 50, среди которых был я.
Меня выбрали на драфте, еще когда я играл в ЦСКА. Потом произошли известные политические события. СССР развалился, и Советской армии, в которой я тогда служил, тоже не стало. Я перешел в украинскую... Когда начались беспорядки, то все контракты, которые мы подписывали с ЦСКА, не выполнили. Перед нами извинились, только и всего. Хотя в тот год мы выиграли и Олимпиаду, и молодежный чемпионат мира, а ЦСКА шел на втором месте чемпионата.
Из армейского клуба за океан уехали человек 15, из «Динамо» – 12. Неразбериха вынудила хоккеистов искать другие места работы. Неизвестность была во всем – не только в карьерном, но и в политическом плане. Я даже не знал, какое у меня будет гражданство, поэтому вернулся в Киев. Потом со мной связался агент и сообщил, что мной заинтересовался «Лос-Анджелес».
НЕВЕЗУЧИЕ ФИНАЛЫ
– Вы сами вышли на агента?– Его я знал еще по Москве. Тогда для агентов было золотое дно. Открылся «железный занавес», игроки ломанулись в Америку. Естественно, североамериканцам с нами трудно контактировать, да и не были они знакомы с советской кухней. Поэтому появилось много русских агентов. Заработали они в те времена о-го-го!
– Почему вы не уехали сразу, когда вас выбрали на драфте?
– Потому что мне было только 18 лет. Да и не приглашали в 1991 году. Тогда в НХЛ из наших играли единицы. А вот в следующем сезоне, когда у меня был уже трехлетний опыт игры среди мужиков, американцы посчитали, что я им гожусь. Да и международного опыта уже хватало – я играл и на Олимпиаде, и на чемпионате мира, и за молодежную сборную.
– Не страшно было отправляться в неизвестность?
– Я даже не помню своих первых впечатлений, – отвечает после паузы Житник. – Приехал с отцом, поселили меня на месяц в гостинице, потом начался тренировочный лагерь. В тот году у нас в «Лос-Анджелесе» была звездная команда – Уэйн Гретцки, Яри Курри, Пол Коффи, Томас Сундстрем, Люк Робитайл, Марти Максорли… Люди, которые выигрывали по четыре-пять Кубков Стэнли.
Начал с ними тренироваться – оказалось, совершенно нормальные ребята. Меня поселили с двумя канадцами, которые помогали в быту и на площадке, потому что языка в то время я не знал. Но так лучше научиться английскому и влиться в коллектив, когда тебя бросают одного. Когда не на кого положиться, поневоле надо выкручиваться. Я просто общался с ребятами, смотрел телевизор. К концу первого года понимал все на бытовом уровне – то, что от меня хотят тренеры и игроки. Потом поднабрался практики. На научные темы сейчас говорить не могу. Но обычный разговор легко поддержу и на грамматику не жалуюсь.
– В том же сезоне «Лос-Анджелес» впервые в истории попал в финал Кубка Стэнли. Вам повезло?
– Трудно сказать. Как говорят, важно быть в нужное время в нужном месте. Как, например, Леша Ковалев и Сергей Зубов, которые выиграли Кубок Стэнли в своем втором сезоне, а Федоров со Славой Козловым аж несколько завоевали. Я пока с пустыми руками. Когда начинал играть, то думал: до финала мы будем доходить каждый год. А в следующем сезоне мы даже не попали в плей-офф.
Когда ты молодой, то полагаешь, что у тебя есть минимум лет десять в лиге. Хоть один Кубок Стэнли, да зацепишь. Но я всегда помню историю моего самого любимого и уважаемого игрока Рэя Бурка – кстати, в честь него я выступаю под 77-м номером. Бурк провел 20 лет в НХЛ и никак не мог стать чемпионом. Кубок Стэнли ему достался, только когда Рэй перешел из «Бостона» в сильный «Колорадо». Случилось это в последний год его карьеры. Так что кому как повезет…
Я дважды попадал в финал, и оба раза мы терпели нелепые поражения – с «Королями» нам испортил дело тот нелепый замер клюшки Максорли, после чего «Монреаль» перехватил инициативу. А с «Буффало» в 1999-м форвард «Далласа» Бретт Халл во втором овертайме шестого матча отправил коньком шайбу в ворота Доминика Гашека. Плюс он был в площади ворот, но гол засчитали…
СТАВКА НА «ФИЛЛИ»
– Потом вы попали в «Буффало», где выступали 10 лет.– Я был в полнейшем шоке, когда меня обменяли из «Лос-Анджелеса». Я знал, что энхаэловца могут продать в любой момент. Но в 22 года даже в голову не приходило, что это может произойти именно со мной. Потом ребята меня поддержали. И я осознал, что мы все играем в одной лиге. Самое плохое – когда в тебе никто не заинтересован. Но это не мой случай.
Представить не мог, что отыграю за «Клинков» аж десять лет. Были у нас и взлеты, и падения. Мало кто на нас ставил в плей-офф, но мы несколько раз выбивали из розыгрыша ту же «Филадельфию», а тогда «Летчики» были очень сильны. До финала мы дошли в 1999-м, играли против грозного «Далласа». У нас, кроме Гашека, не было ни одного громкого имени, а за «Звезд» выступали Модано, Халл, Зубов, Дэриан Хэтчер…
– Чего вам не хватило, чтобы их победить?
– Вообще-то чудес не бывает. Да, ты можешь прыгнуть выше головы, обыграть в трех раундах сильные команды. Но в конце концов верх возьмет мастерство. А у «Далласа» его было больше. Не просто же так в лиге одним игрокам платят пять миллионов в год, а другим – полмиллиона. Или сравните платежные ведомости «Буффало» и «Далласа», когда еще не было уравниловки, появившейся после локаута.
Есть мастера своего дела, а есть люди, которые вкалывают до потери пульса. Но, несмотря на работоспособность, у них просто не хватает таланта. «Клинки» были сбалансированной командой, однако этого не хватило, чтобы одолеть «Даллас».
– Вам когда-нибудь хотелось попросить обмен из «Буффало»?
– Никогда. Однажды случился критический момент, когда владельца «Клинков» посадили в тюрьму, многих игроков распродали. «Буффало» признали банкротом, которого лига взяла на поруки, но никто не знал, что нас ждет в будущем. И даже в таком подвешенном состоянии мы играли на энтузиазме. Зарплату, разумеется, нам платили. Но у руководства не было денег, чтобы строить команду и бороться за выход в плей-офф. Вот тогда у меня был не очень хороший настрой. Но в «Буффало» ко мне всегда хорошо относились и не меняли.
Я ушел от них как свободный агент, хотя «Клинки» до локаута предлагали очень хороший четырехлетний контракт. У меня состоялся разговор без агента с президентом и генеральным менеджером «Буффало». Я сказал, что на данный момент не заинтересован в продлении контракта. Хочу посмотреть, какие предложения поступят мне летом на рынке труда. Решил рискнуть.
Получалось так, что если бы я продлил контракт с «Буффало», то проиграл бы в деньгах. Ведь согласно новому коллективному соглашению зарплаты были урезаны на 24%. А летом «Айлендерс» предложил мне лучшие условия – и по финансам, и по срокам. Чисто по-человечески я очень хорошо расстался с «Буффало». Но это же бизнес, а не только вопрос отношений. У меня семья. Можно сказать, дети плачут по лавкам, – улыбается Житник. – Их тоже нужно кормить.
– Жизнь в Нью-Йорке сильно отличается от Буффало?
– В большом городе интереснее, но с «Айлендерс» я быстро расстался. Мне сейчас без разницы, где играть, – в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Майами. Самое главное – выходить в основном составе и завоевать Кубок Стэнли.
– Почему бы вам тогда не попросить обмена в клуб, у которого есть реальные шансы стать чемпионом?
– Нет, я не буду просить обмена из «Филадельфии». Здесь серьезная организация – я уверен, Кубок Стэнли в их планах и руководство сделает все, чтобы команда поднялась. На следующий год здесь хотят собрать хорошую команду. Для этого есть и финансовые возможности, и талантливые игроки. «Буффало» ведь тоже не за один год достиг успеха. Там молодых ребят наигрывали 4–5 лет, чтобы раскрылись те же Даниель Брир или Максим Афиногенов. Сейчас по новой системе свободными агентами становятся в 27 лет. В этом возрасте ребята находятся на самом пике формы и будут выбирать, куда идти летом. Поэтому тот клуб, который сделает правильную селекционную работу, окажется самым успешным.
Я ПОХОЖ НА МАРАФОНЦА
– Что в вашей игре считаете сильным коньком?– Со временем я понял, что, если ты хочешь играть долго и на хорошем уровне, то должен выступать стабильно и надежно. Ни в коем случае нельзя устраивать американские горки – чередовать плохие матчи с феерическими. Да, никто не может провести весь чемпионат на одинаковом уровне. Все ошибаются. Но на виду в лиге те, кто играет ровно.
– Как вы добиваетесь такой стабильности?
– Не надо высоко забираться, чтобы сильно не упасть. У каждого есть свой уровень, которого нужно придерживаться и не отходить от него далеко.
– Вам нравятся новые правила в НХЛ?
– Защитнику стало играть намного сложнее. Сейчас никого не тронешь, никого не толкнешь – хоккей стал похож на фигурное катание. А вот нападающим легче. Но мы все плывем на одном корабле, для всех правила одинаковы. Нам говорят, нужна хотя бы пара лет, чтобы оценить, как нововведения повлияют на игру. Но в НХЛ не соскучишься. Правила здесь меняют чаще, чем конституцию в России или на Украине. То ворота подумывают расширять, то штанги уменьшать... Это что, от скуки делается? Спросите любого хоккеиста об этих идеях – все с укоризной покачают головой.
– Что вы считаете самым большим достижением в карьере?
– Золото и серебро Олимпиады. То, что я пару раз поиграл в финале плей-офф НХЛ, почувствовал эту кухню. Два раза был приглашен на матч «Всех звезд» – это большая честь. Осталось только выиграть Кубок Стэнли.
– Одного раза будет достаточно?
– Сейчас думаю, что да. Но аппетит приходит во время еды. Давайте сначала выиграем один, а потом будем думать о будущем.
– Физически вы еще долго можете играть?
– Дело не в «физике», а в голове. Один из моих знакомых как-то сообщил, что соревнования по марафонскому триатлону, где нужно плыть, бежать и крутить велосипед в течение 12 часов, не выигрывал никто моложе 33–34 лет. Побеждают те, кто старше и опытнее. Физически я чувствую себя очень хорошо, тьфу-тьфу. Думаю, что защитник может спокойно отыграть до 38 лет.
– Вы кажетесь очень ответственным и серьезным человеком. Вас так воспитали родители?
– Я с возрастом понял, что, как бы ни сложились обстоятельства, рассчитывать нужно только на себя. Даже в хоккее, который считается командным видом спорта. Я – обязательный человек. Не люблю опаздывать, стараюсь выполнять обещания. А работу всегда нужно делать добросовестно – от этого зависит твоя репутация. В лиге прекрасно знают, на кого можно рассчитывать, а кто просто «погулять вышел»…
В МОСКВУ НЕ ПОЕДУ
– Напоследок хочу, чтобы вы внесли ясность в свою позицию относительно участия в чемпионате мира в Москве. Вы уже окончательно определились?– Я сразу заявил, что вряд ли соглашусь. Чтобы ехать в Москву, нужно готовиться с командой. Сборная должна набираться заранее, а не в пожарной ситуации. Игрок должен знать, что делать в большинстве и в меньшинстве, кто выступает 20, а кто 10 минут. Никаких неприятных сюрпризов в организации быть не должно. Команду нужно собирать минимум за месяц. А мы только чемпионат заканчиваем восьмого апреля.
– С другой стороны, все сборные находятся в одинаковых условиях.
– Я просто решил, что не поеду.
– Никогда?
– Ну почему же? Я дал согласие в прошлом году выступить в Турине, но получил травму.
– Почему именно Олимпиада? Ведь собрать команду посреди регулярного чемпионата еще сложнее.
– Потому что Олимпийские игры происходят раз в четыре года и туда съезжаются сильнейшие игроки. Во время чемпионата мира вовсю идет плей-офф Кубка Стэнли. Я не играл в Солт-Лейк-Сити в 2002-м, потому что туда меня пригласили за неделю. А в Турин позвали заранее, и я согласился, только вот ногу сломал.
– То есть если к вам сейчас обратятся с приглашением, вы откажетесь?
– Да. Но меня, между прочим, еще никто не приглашал в Москву! Не звонить же самому и отказываться от сборной, куда не звали.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Алексей ЖИТНИК
защитник «Филадельфии»
Родился 10 октября 1972 года в Киеве (Украина).
Рост 180 см. Вес 96 кг.
Золотой (1992) и серебряный (1998) призер Олимпиады. Победитель молодежного чемпионата мира (1992).
Выбран «Лос-Анджелесом» на драфте-1991 под 81-м номером.
Выступал в «Соколе» (1989–1991), ЦСКА (1991–1992), «Лос-Анджелесе» (1992–1995), «Буффало» (1995–2004), «Ак Барсе» (2004/2005), «Айлендерс» (2005/2006), «Филадельфии» (с 2006-го).
Провел 1000 матчей в регулярном чемпионате НХЛ, набрал 448 (91+357) очков. В плей-офф НХЛ – 94 матча и 39 (9+30) очков.
Наталья Брагилевская (Советский спорт, 22.02.2007)
Наталья Брагилевская
Ось що хочу сказати з цього приводу...