Как спорим с акционерами? Нецензурно!
… За несколько дней до интервью мы были в «Арене «Рига» и услышали любопытный разговор двух менеджеров об акционерах клуба «Динамо Рига». Мол, билеты в VIP–зону берут даром, там празднуют, дебоширят, разбивают какую-то дверь — и потом говорят, что за это заплатит клуб. «Да это все Равис (Гунтис Равис, глава Skonto Buve. — С.П.), про его поведение и так все знают!» — отвечает второй менеджер первому. Спрашиваем про «дебош акционеров» у Козиолса.
- Особых комментариев у меня нет: только что прилетел в Ригу и даже не в курсе, что случилось, — «уклоняется» Козиолс. — Кажется, там было какое-то мероприятие…
- А вообще легко вести бизнес с множеством разных партнеров?
- Конечно, когда все решения ты принимаешь сам — это проще. Но я очень хорошо понимаю, каково подымать такой проект в нашей маленькой стране. Уже пробовал, был единственным владельцем хоккейного клуба «Рига– 2000». Пытался пробиться в российскую высшую лигу. И увидел, что это не так просто.
– В чем была проблема – Виестурс Козиолс не мог собрать денег?
– Акционеры дают не только деньги, хотя финансирование – это, наверное, самый важный вопрос. С них все начинается, и без денег ничего не сделаешь. Но кроме денег акционеры дают возможности обращаться к другим потенциальным спонсорам и партнерам на более высоком уровне. А еще акционеры дают возможность советоваться. Делятся опытом. Это ведь все люди с огромным опытом, Личности с большой буквы: Са-вицкис, Равис, Улманис, Калвитис… Очень часто у нас бывают споры.
Спрашиваете, легко ли это? Нет, нелегко. Бывает, мы ругаемся. Но если это делается профессионально, с целью найти лучшее решение – тогда давайте ругаться! Может, иногда мы используем не совсем цензурные слова, как и на хоккейной площадке, но если это идет на пользу, я только «за». Поэтому в первую очередь нужно быть терпеливым, дипломатичным. Мне не хватает той же дипломатии г–на Улманиса, и я действительно снимаю перед ним шляпу. Он, как бывший политик, действительно умеет принять то или иное решение, никого не задевая, и выходить из сложного виража. Я так еще не умею. Но это возможность учиться. Ну и, в конце концов, все эти люди делают хоккейный проект в принципе возможным. Один я его ни в коем случае не потянул бы.
Козиолс – тупой дурак? Вау!
– Учились ли вы чему–либо у Кирова Липмана, который назвал вас тупым и ограниченным дураком? И пошел ли этот спор на пользу делу?
- (Смотрит интервью Липмана.) Вау, Козиолс — тупой дурак, так он сказал, да? (Смеется.)
- Не слышали?
- Нет, я был в разъездах и как-то не обращаю внимания. Я его лично не очень хорошо знаю и не нуждаюсь в более близком знакомстве, потому что хоккеем занимаюсь семь лет, и тут мне доказывать ничего не надо.
- В общем, можете сказать — сам дурак?
- Ни в коем случае. Этот человек не дурак. Совсем не дурак. Он умный человек, и пусть он на меня обижается, но, на мой взгляд, самая большая его цель — делать себе пиар, быть заметным во всей этой тусовке.
- Его претензия к вам — что вы якобы увели спонсоров у хоккейной федерации, которую он возглавляет.
- Это такой большевистский, извините, лозунг. Мы живем в государстве, где рыночная экономика работает более 15 лет. У него нет никакого права узурпировать права других бизнесменов работать со спонсорами. Так что его претензии — это глупость, я на них внимания не обращаю.
- Можно ли это трактовать так, что вы действительно переманили спонсоров в «Динамо»?
- Во-первых, у него нет монополии на рекламодателей и спонсоров. Во-вторых, мы не увели ни одного спонсора. Это блеф. Исключение, где есть пересечение интересов, только одно: производитель минеральной воды Venden спонсирует и нас, и их. Если г-н Липман считает это большим ударом, то у нас есть к нему предложение. По договору с Venden мы можем получать от них неограниченное количество воды. И мы можем из этих наших объемов подвозить хоккейной федерации определенное число поддонов. Можем подвозить хоть каждый понедельник. Но как мы знаем, Venden не прекратил сотрудничество с хоккейной федерацией.
Интриговать против меня? Посмотрим, кто сильней!
- Когда вы уходили из хоккейного клуба «Рига- 2000», объясняли это усталостью от интриг. Сейчас нет таких ощущений?
- Конечно. Эти интриги продолжаются, я их чувствую. Откуда они идут? Не хотел бы раскрывать то, что за скобками. Но я не боюсь, потому что та работа, которую я делаю, — там все честно. У меня нет двойной повестки дня, когда я делаю договоры с какими-то компаниями, а потом спрашиваю у них свои 5 или 10 процентов.
Никто в этом не может меня упрекнуть, потому что я никогда этого не делал и не буду делать. Потому что я люблю хоккей и готов в него вкладывать время и деньги. А если кто–то хочет против меня интриговать – я тоже не последний человек. Тогда посмотрим, кто сильней. Хотя пока я все это воспринимаю с хорошим чувством юмора.
Еще когда был жив Сергей Жолток, мы очень много с ним говорили о том, как развивать хоккей. Один раз сидели в ресторане в Миннесоте 6 часов, и он говорил: Виестур, главное – терпение, терпение и еще раз терпение. Понимаете, если к делу подходить с сердцем, только тогда можно рассчитывать на результат. И поверьте, наша команда так к этому и подходит: несмотря на трудовые договоры, в первые три месяца, когда мы создавали клуб, люди у нас работали по 14-16 часов в сутки. Хотя в трудовом договоре все стандартно: рабочий день – 8 часов.
– Некоторые эксперты объясняли ваше прежнее расставание с хоккеем так: г–н Козиолс любит хоккей и бизнес, и в случае с клубом «Рига– 2000» в нем победил бизнесмен, так как заработать в том формате было нереально.
– Когда я уходил, сказал, что в моих хоккейных планах – добиваться более высоких целей. Сейчас мы это делаем. Да, в том формате я не мог собрать денег, чтобы можно было играть в высшей лиге. Поэтому и ушел. Но в рижском «Динамо» все сбылось, и опять же в первую очередь благодаря моим партнерам.
– Почему раньше они не приходили?
– Во–первых, несомненно, формат КХЛ (Континентальной хоккейной лиги. – С. П.) – это повыше, чем российская высшая лига. Во–вторых, еще два года назад о российской лиге я говорил с г–ном Калвитисом, который еще был премьер–министром. Но если бы премьер–министр Латвии стал акционером клуба российской лиги – сложный вопрос, пошло бы это на пользу. Очень большую роль сыграли г–н Калвитис и г–н Савицкий – это несомненно. Без них возрождение «Динамо» было бы невозможно.
– Как думаете, ваши партнеры больше любят хоккей в бизнесе или бизнес в хоккее?
– Думаю, их первоначальные цели не изменились – это бизнес–проект. В течение трех–четырех лет мы должны создать сильное АО, которое будет влиятельным не только в сфере спорта, но и вообще в Латвии. Мы хотим показать себя хорошим игроком в бизнес–среде и стать акционером такой компании – это нормальное желание любого бизнесмена. Хотим построить свой дворец, создать хоккейную «пирамиду», и выиграют от этого все.
Наш хоккей – благодаря родителям!
– О пирамиде. Вам не кажется, что пик хоккейного патриотизма у нас был году эдак в 2000-м, а потом волна национального романтизма стала послабей?
– И да, и нет, тут есть противоположные наблюдения. С одной стороны, такого большого романтизма действительно больше нет, потому что родители знают, сколько это стоит. Хоккей – самый дорогой командный вид спорта. С другой стороны, я вижу, что есть родители, которые видят своего 10 –летнего сына, играющего в майке «Питтсбургс Пингвинс» – и видят себя в ложе в Нью–Йорке, в Медисон–сквер–гарден.
Такие родители действительно есть, правда, сильно это не помогает. Стать большим хоккеистом – это 10-12 лет долгой, кропотливой и нудной работы. И никто тут не даст гарантий, что если 10–летний парень сегодня катается лучше всех в команде, то в 14 лет он тоже будет лучшим. Но я все равно большими буквами хочу сказать: хоккей в Латвии сегодня существует благодаря родителям. Они отказывают себе во многом, но вкладывают в детей.
– Не знаком с родителями, мечтающими о Медисон–сквер–гарден, но есть наблюдения из детства: 15 лет назад зимой в хоккей после школы играли в каждом дворе, а сейчас детские игры уходят в Интернет.
– Ну да, у меня тоже такое детство было: мы с отцом играли в хоккей на озере Юглас до тех пор, пока шайба была видна. Но сейчас немножко другое время, да и льда там уже нет – климат поменялся. (Улыбается.) Но появилась возможность играть в хороших дворцах.
– О бизнес–проекте. В каком году планируете выйти на прибыльность?
– Это, несомненно, связано с тем, какую модель для развития мы выберем. Один вариант – это развиваться самим, строить свой дворец, другое – делать открытое АО, идти на биржу и привлекать финансирование. Мне нравится сама идея, что наши болельщики тоже могут поучаствовать в общем деле и стать совладельцами клуба. Правда, конкретно мы еще ничего не решали. Многое зависит от развития экономической ситуации в Латвии. Если она будет такая, как сейчас, – тогда свой дворец, наверное, не появится так скоро.
– Почему нет, если «Арена «Рига» на матчах «Динамо» забита?
– В Медисон–сквер–гарден хороший билет стоит 250 долларов.
«Я бы продавал билеты по 3 лата, но…»
– Вас болельщики и так ругают, что билеты в Риге – самые дорогие во всей КХЛ.
– Нет. В Латвии нас не ругают. Я не слышал. Потому что люди понимают…
– Зайдите–ка на «Делфи» – и почитайте комментарии. Наверное, каждый пятый – о цене.
– Понимаете, я сам играю в хоккей, у любителей. Играю в трех командах. И перед тем как решить с ценами, мы делали опросы в фокусных группах. Мы очень опасались, как бы не ошибиться. Мы понимали, какая сейчас ситуация и что если семья хочет пойти на хоккей, то 7 латов на 4 человек – это 28 латов. Плюс мороженое, пиво, хот–дог – это еще 20 латов. Еще 30 латов на парковку, которую выпишут полицейские, – и вот тут я вообще не понимаю, зачем это делается! Мы долго спрашивали, наверное, у сотни людей. И они понимают, что хоккей – дорогой вид спорта и что это больше не Советский Союз. Хоккеисты тоже люди.
Если болельщики хотят видеть на льду Хосса и Хартигана, двукратного обладателя Кубка Стенли, если хотят видеть наших лучших игроков – за это кто–то должен платить. А насчет самых дорогих билетов в КХЛ – я вчера был на игре московского «Спартака», и центральная трибуна там стоила 30 долларов. 15 латов получается. Дороже, чем у нас.
– В общем, что для кризисной Латвии 7 латов – самое то.
– Я бы за 3 лата продавал с удовольствием и с радостью смотрел бы на очередь. Но есть ответственность перед акционерами, и мы хотим, чтобы команда играла не год–два, а долго. Так что 7 латов – это умеренные цены, которые несравнимы с европейскими. Но иногда они чуть выше, чем в России. Хотя в Хабаровске с ходу продали более 5 тысяч годовых абонементов. Знаете, по какой цене? По тысяче долларов. За самое простое сидячее место.
– Недовольным можно передать, что, когда экономика выйдет из кризиса, билеты будут по 10 латов?
– Я не хочу обманывать людей, и поэтому лучше говорить честно: цены будут расти. В том числе и потому, что в будущем году мы хотим укрепить команду, пригласив в нее 3-4 игроков с большим опытом. Они будут стоить дороже, и это ляжет на билеты. К сожалению, такова рыночная экономика.
Прибыль будет через 3-4 года
– Сколько от цены билетов получает клуб и сколько «Арена «Рига»?
– Точно сказать сложно, потому что «Арене «Рига» мы платим фиксированную сумму. Наверное, 75-80% мы получаем. Кстати, я был приятно удивлен профессиональным подходом арены, тем, как они относятся к этому мероприятию. Как минимум несколько лет мы будем с ними играть в эту игру, которая называется хоккей.
– И несмотря на «приятное удивление», строить свой дворец все равно хотите?
– К сожалению, я должен сказать, что эта арена строилась не для хоккея. Там нет тренажерного зала, нет нормальных тренерских помещений, пресс–центра. Нет места, где хранить вещи, – каптерки. Этот список можно продолжить.
– Возвращаясь к вопросу выхода на прибыльность – к какому году планируете, с учетом строительства своего дворца?
– Это вопрос, на который я не хочу отвечать, иначе получится безответственно. Без тщательного бизнес–плана… Но, думаю, в течение 3-4 лет прибыль должна быть. Но говорить о том, какими могут быть обороты и прибыль, пока сложно. То, что мы делаем в Латвии, – это новый путь, многое делаем впервые, где–то рискуем. Но это нормально. Например, мы первыми учились делать кампанию по продаже билетов через Интернет. Нас ругали, что никто не придет, мол, что вы делаете! Однако на первую игру в Интернете было продано 5 тысяч билетов! Не надо наших людей недооценивать. Если они находят возможность, чтобы писать комментарии в Интернете, то почему продавать там билеты – это нереально?
– Ваше участие в проекте – это с прицелом на последующую продажу своей доли или хотите «оставить детям»?
- Возможны оба варианта. Мой опыт бизнеса показывает, что рано или поздно… (Пауза.)
––… надоест?
–– Не обязательно. У меня было очень много разных проектов, которые я на какой-то стадии продал. И причины были разными. Иногда понимал, что больше не могу дать какому-то проекту свою добавленную стоимость, но есть хорошее предложение со стороны инвестора, который на это способен. В проекте «Динамо» я бы с удовольствием работал, и долго. Возможно, это мог бы быть действительно любимый бизнес.
От недвижимости не откажемся!
- Кроме хоккея, чем еще заняты?
- Есть серьезный проект — хотим построить городок на Закюсале. Такое место, в которое люди приезжали бы- и не хотели уезжать 3-5 дней. Проект большой, и, к сожалению, мы попали в не очень хорошее время. Не только кризис недвижимости, но и банковский кризис. Банки сейчас не доверяют даже друг другу, уж не знаю, как это все будет развиваться в Латвии. Еще есть порт в Во-лери, переваливаем грузы, но сейчас ищем варианты реорганизовать бизнес: нынешние грузы не дают такой рентабельности, которую мы хотим. И третий проект — развивать недвижимость возле Вантового моста, там у нас небольшой участок.
- Так вы же сами недавно рассказывали, как критиковали своего банкира в Наnsabаnка за тотальное кредитование недвижимости — мол, рынок столько не переварит…
- Я не критикую их в том смысле, что они хотели быстро заработать на недвижимости. В моем понимании банк должен быть твоим партнером. Потому что очень часто бывает так, что я иду в банк, разговариваю про финансирование — и в итоге рискую только я один. Даю им такую гарантию, сякую, закладываю недвижимость, даю личные гарантии и так далее. А чем рискует банк?
И критиковал я их не за то, что они вкладывали в недвижимость. Проблема в том, что львиную долю они отдали только в один сегмент рынка — на квартиры. И когда я пришел перед кризисом к своему банкиру —его уже практически не было видно за стопками со всеми этими буклетами. Это ведь было понятно, что продать все эти проекты нереально.
- А теперь у банкиров по инерции нет денег и на ваш городок…
- У нас есть партнеры и консультанты — крупный мировой игрок, и они настроены спокойно: просто надо переждать пару лет. Они все равно готовы участвовать, когда в мире все успокоится. Мы знаем, что проектирование займет год-полтора-два, значит, начнем строительство еще во время кризиса. Потому что пока будем строить — а это три-четыре года — кризис закончится. Сейчас мы не спеша продолжаем то, что начали. Это кажется логичным.
«Прогнозов не дам, я учитель географии…»
- Чего ждете от экономики Латвии на ближайшие годы? Мнения озвучиваются разные…
- Наверное, тут я плохой советник. Ведь, поверьте мне, проблемы сейчас не только в Латвии. Мне рассказывали, в Норвегии уже есть богатые люди с состоянием в десятки миллионов евро, у которых нет кэша, денег. Я не верил. Мне скандинавские партнеры говорят: Виестур, веришь, у этих обеспеченных людей нет ликвидности. Активы есть, а денег нет. И для некоторых даже оплатить электричество в доме — это уже проблема. Я сначала не понял: как такое возможно? Но денежный оборот — он упал не только в Латвии. Деньги больше не двигаются, и ликвидности нет.
А прогнозов не дам. Недавно слушал BBC, и там видные экономисты, профессора говорили о дальнейшем развитии в экономике. И они — люди с диссертациями! — не знают, что будет. Так что не спрашивайте меня — я всего-навсего учитель географии! (Смеется.) Но ощущения не очень хорошие. Остается напоминать себе разумную вещь: на каком-то пункте все это падение должно остановиться.
В чем можно быть уверенным — зима будет тяжелой. Тарифы — это ударит. А еще мне люди в порту говорили, зима будет очень суровой в температурном плане — они по некоторым приметам видят. Значит, людям нужно думать о дополнительном заработке, может, поехать на огород, запастись картошкой… Я очень серьезно это говорю, без иронии! Первое полугодие — это будет серьезное время. Но к концу будущего года я все же надеюсь на начало роста.
- В 91-м году вы были советником Ивара Годмани-са, который тогда тоже был премьером. Что вы думаете о его втором премьерстве?
- Он очень хорошо бьет по этим… барабанам! Видели, да? (Улыбается.)
- Это ответ?
- Если честно, мне его немного жалко. Но с другой стороны, я очень рад, что премьер — именно он. Я его знаю, он будет думать о людях, которые не так хорошо обеспечены и которым, как я уже сказал, зимой будет без иронии тяжело.
Шутка богатого Козиолса
- Почему вы постоянно повторяете «без иронии»?
- Потому что кто-то может подумать, что это все шутка богатого Козиолса. (Улыбается.)
- А вас искренне заботят эти люди?
– После некоторых встреч с Иваром… точнее, я должен сказать, с г–ном Годманисом… Он мне объяснил проблемы с пенсиями, инфляцией, вообще с экономикой, и это все довольно–таки сложно решается. Он говорит, что, если будет нужно для дела, он пойдет убеждать в сейм хоть сто раз, чтобы об этих людях позаботились. И я уверен, что он это сделает. Он очень хорошо диагностирует проблему. Когда человек идет к врачу с головной болью, плохой врач даст анальгин. А хороший – разберется, болит ли голова от давления, или нерв сжат, или еще что– то. Но один Ивар Годманис больного не вылечит, для этого нужна команда, партнеры. Нужны еще доктора. А я не уверен, кроме нескольких людей, что у него есть хорошие партнеры.
– И поэтому вам его жаль?
– Жаль, потому что я вижу, как он работает. Хотя себя мне тоже жалко.
Сергей Павлов (Деловые Вести, 29.09.2008)
Сергей Павлов
Ось що хочу сказати з цього приводу...